Некогда отдыхать
Угнетённая давлением со стороны людей и учёбой, Фиама не заметила, как пролетело время, праздники Ёкайёру и день Мира прошли мимо неё. Дочь ашуры не заметила суеты.
Вдарили морозы, за одну ночь покрыв парящие острова белой наледью. Кристаллики льда висели в воздухе, переливались в сумерках, отражая искусственный свет из окон. Иной порыв сметал их в кучу и заставлял воздух звенеть. Ближе к середине зимы начались метели, дирижаблям запретили летать, и все адепты остались на серебряную неделю в Академии. На этот раз Фиама не встретила Гила в библиотеке, зато издали замечала Маркуса, Селену и ещё нескольких ребят своего курса. Дочь ашуры пряталась от них в секции сказиков и заодно читала, иной раз давясь смехом, а другой слезами. Сказики прятали под обложками настолько разнообразные истории, что Фиама не могла оторваться и почти всю серебряную неделю читала приключенческие рассказы в картинках, попутно мечтая о друзьях и эпопеях.
Вечерами дочь ашуры тренировала заклинания, но ни энергетический шар, ни волшебная стрела не поддавались. Злясь на саму себя, Фиама пинала ящики в соседних спальнях и устраивала ещё большую разруху. Полукровка пыталась воскресить в памяти всю ненависть и злобу, что овладели ею, когда она запустила тёмную стрелу в Сиэля, но всё напрасно. Злость помогала чаровать разрушающий жест, который без цели направлять не в кого. Фиама разочаровывалась в себе и вновь погружалась в чтение или разнообразия ради призывала ветер.
Дочь ашуры вспомнила, как на третьем занятии сумела призвать ураганный вихрь. Он ворвался в зал через приоткрытое окно, заполнил собой помещение, взметая занавески, ленты мантий других адептов и преподавателя, вырвал флажки из рук, вертевшихся в изумлении людей, и окутал Баньши с ног до головы. Ветер поиграл полами одежды, потрепал волосы Фиамы, повертел ленту в её руке и снопом таящих на глазах снежинок, осел на пол.
Преподаватель изумился и произнёс самые вдохновляющие слова, какие дочь ашуры слышала за время обучения в Академии. Он сказал, что полукровка освоила курс призыва и может изучать основы придания ветру формы. Глаза Фиамы заблестели после его слов, а Сиэль подавился ревностью. Наставник подошёл к полукровке, отвёл её в сторону и тихо сообщил:
– К сожалению, ты не сможешь посещать мои занятия с третьим курсом, у вас в это же время практика заклинаний поддержки, на сколько я знаю. Но я постараюсь давать тебе индивидуальные задания, так что не прогуливай занятия.
Фиама как заведённая закивала в ответ. Она и не собиралась прогуливать, ей это грозит исключением или наказанием, но она воспарила на седьмой небо от счастья, что её успехи заметили и признали.
Отпустив полукровку, преподаватель уже громче заявил:
– Будем считать, что ты справилась не до конца, ведь у тебя в руке не было флажка.
Фиама опешила, но вскоре поняла, что имел ввиду преподаватель и кивнула.
Адепты продолжали призывать ветер. Вид у ребят был мрачный. Они не могли поверить, что какая-то убогая полукровка смогла призвать сильный порыв, а их лидер – Сиэль, всё ещё не справился. Его репутация пошатнулась. Спустя несколько минут новый вихрь ворвался в зал и окутал сына Декана, однако по силе он был слабее, чем тот, что прилетел к Фиаме, и она это заметила. Остальные адепты не придали тому значения и побежали хвалить Сиэля, улюлюкать и поздравлять.
– Мы с вами, дорогие мои адепты, успели поговорить о жестах и древних заклинаниях стихотворной формы, к ним мы вернёмся на выпускном курсе. В конце прошлого года мы успели немного поговорить о рунах. Надеюсь, за серебряную неделю вы не забыли, что я говорил. В этом семестре мы, дорогуши мои, продолжим долгий разговор о рунах, – нараспев скандировал наставник Анджи, подкрепляя свой певучий голосок лёгкими взмахами рук. Рукава мантии развивались и казалось, что преподаватель вот-вот взлетит. – Руны несут в себе созидательную и разрушительную силу. У каждой руны есть своя интерпретация. Она зависит от ситуации, использования руны, мыслей человека, от поверхности на которой написана, а также от положения. Если руна перевёрнута или написана на неподходящей поверхности сила её становится противоположной или пропадает вовсе. Так к примеру руна Альгиз при прямом написании, – Анджи изящно подобрал уголь и витиевато изобразил руну на доске. – Несёт мир, благоденствие, исцеление. Когда же руна перевёрнута, она несёт смерть, болезнь, раздор. Руна Лагуз вырезанная на коре ивы увеличивает влияние и приобретает некоторые дополнительные эффекты.
Наставник Анджи провёл рукой по своим длинным волнистым светло-русым волосам, те словно вода растекались по руке, струились в лучах зимнего солнца, игриво переливались несколькими цветами. Его роскошным волосам позавидовала бы самая ухоженная женщина. Анджи обвёл взглядом адептов и продолжил:
– Руны используются, как вы, мои дорогуши, знаете, для закрепления некоторых заклинаний на предмете и вокруг предмета. Об этом мы с вами говорили в конце прошлого семестра. Надеюсь, Серебреная неделя не затуманила вашу память. Но сегодня мы поговорим об активном применении рун. Руны применяют не только для изменения предмета на долгие годы, но и для сиюминутного результата. Итак, начнём. Руна Феху, – преподаватель медленно и плавно водил углём по доске, вычерчивая идеальную руну.
– А как же тогда мы рисуем руны на пергаменте и на доске. Разве это не опасно? – поинтересовался Мори.
Иногда Фиаме казалось, что у него недержание. Он на каждой лекции что-то спрашивал. Более того, он спрашивал даже на практических занятиях, его вопросы уместны и выражали общие мысли, но иногда адепт раздражал.
Анджи слегка наморщил свой ровный нос, он не любил, когда его перебивали. По словам преподавателя, это нарушало целостность и красоту лекции.
– Это не опасно, – нехотя произнёс наставник. – Руны начинают действовать только тогда, когда вы напитываете их магией, как и линии пентаклей. Я уже говорил об этом, дорогуша Мори, слушайте меня, пожалуйста, внимательнее, – мужчина сделал акцент на слове «слушайте» и посмотрел на адепта. «Дорогуша» в обращении наставника Анджи приравнивалось к «уважаемому», но звучало весьма забавно. Преподаватель жестов и слов любил всех называть дорогушами.
Мори заёрзал и принялся вырисовывать руну в своих пергаментах. Излюбленное наставником Анджи «дорогуша» прозвучало, как оскорбление.
– Сила руны, эффект, а также длительность определяется заложенной в неё вашей магической энергией, а также соседними элементами. Руны не пентаграммы, но используются в них. Пентаграммы берут силу извне, а руны черпают силу из вас, но преображают её. Руна Феху не разведёт костёр, сколько бы энергии вы в неё не влили. Создать огонь могут только маги Огня. Но руна Феху позволит немного нагреть предмет, на котором изображена, или сохранит в себе молнию, кою вы в руну поместите.
– А когда мы будем изучать молнии? – на этот раз вопрос озвучил другой парень, но Анджи отреагировал на это скривив свои чувственные губы.
– В этом семестре. Вы разве не видели расписание?
Молнии! Полу ашура с нетерпением ждала этого курса. Она успела перевернуть всю библиотеку в поисках информации о молниях и нашла – и естественно прочитала – каждую книгу, что почти любезно предоставил Эстариол.
Фиама успела забыть слова преподавателя о том, что молния по принципу воплощения очень похожа на изученную на первом курсе волшебную стрелу, с которой у полукровки не заладилось. Дочь ашуры всей душой верила, что с молниями не оплошает, ведь прочитала море теории и в мыслях подготовилась ко всему. Но не к следующим словам наставника Анджи.
– Вы будете изучать её под руководством уже знакомой вам наставницы, она контролирует вашу практику энергетическим шаром и волшебной стрелой. – Преподаватель не знал пощады. Фиама услышала его и мысленно испустила дух. С той женщиной она не ладила, объяснений её не понимала, и магия зачаровать не могла. Худшие опасения оправдались. Если бы практический курс молний преподавал Лелулиан, или Шин, или наставник вызова Ветра, Фиама смогла бы, научилась. Даже с преподавателем курса заклинаний поддержки у дочери ашуры магия получалась лучше, чем с той женщиной.
Фиама вспомнила, как легко с наставницей находил общий язык Сиэль, как просто зачаровывал магию, и ей стало ещё горше. С призывом ветра дочь ашуры справилась, а с молниями она не договорится. Сиэль соберёт лавры.
– Руна Уруз, с заложенной в неё магией Воздуха, активируясь, выплеснет поток ветра. На этом принципе работает расчёска-фен. Создать подобное устройство довольно просто. С него мы начнём практическое применение рун. Руна Туризас не может быть использована мгновенно, так как…
Фиама задумалась о молниях. Так ли похожи по принципу воплощения волшебная стрела и молния? Наставница говорила похожи, но не идентичны. Если у полукровки не выходила волшебная стрела, возможно с молнией получиться. Дочь ашуры понимала, что вновь тешит себя надеждой. Она бездарь. Пара получившихся заклинаний не делали её магом. Должно быть Ветер ошибся, когда всунул ей в руки перо ястреба. Перо кукушки – вот ей талисман, или ещё лучше – перо вороны.
Занятие порадовало Фиаму удачной практикой. Вливать магию в руну далось дочери ашуры легче, чем поддерживать заклинаниями других людей. Полукровка порадовалась успехам, но мысли её летали среди искрящихся зарядов небес.
На следующий день после предупреждений Анджи адепты предвкушали первое практическое занятие по заряду молнии. Ребята в столовой болтали о предстоящих зарядах. Всем наскучила теория и техника безопасности, руки чесались воплотить и выпустить молнию. Самое прекрасное проявление магии Воздуха.
Фиама тоже предвкушала, но страх засел глубоко мерзкой жалящей иглой. Справиться ли она?
Дочь ашуры заметила, что практика призыва ветра и заряда молнии разделена по дням. Начитавшись книг, полукровка знала, что сделано это специально, поскольку магия Воздуха в чистом виде требовала сильной энергетической отдачи, а преподаватели старались не перегружать адептов.
Фиама чувствовала, как после практики призыва ветра, силы её уходили, она быстрее уставала и хотела больше есть и дольше спать. В прошлом семестре немного привыкнув, дочь ашуры переживала, что ей не хватит сил на самооборону и владение оружием. Если магия молний у неё получится, она начнёт уставать ещё больше и ещё сильнее голодать. Но как же тогда сильные, постоянно колдующие маги, не ходили с набитым ртом? Как сдерживали свой голод? Возможно, со временем Фиама привыкнет есть меньше? Привыкнет к чувству голода? Дочь ашуры не хотела быть вечно голодной. Она осекла себя, лучше вечно голодной, зато с удачной магией, чем сытой и с пунктирной стрелой.
В столовой Фиама вновь ощущала голод окружающих, такой сильный, что можно умереть. Она пугалась и концентрировалась, как учила Варея, на своём центре, опасаясь повторения взрыва дара. Дочь ашуры стискивала перо-амулет, который никогда не снимала. Варея говорила, что он терял силу, дно Фиаме он придавал уверенности. Пока с ней перо, она спокойна, она знала, что справится с даром. Полукровка подавляла эмпатию, закрывала её, блокировала, ставила щиты, стоило хоть капле чужих эмоций просочиться сквозь заслоны. Ей пугала сама возможность вновь оказаться в водовороте чужих чувств.
Адептов привели в комнату, обставленную длинными тонкими железными шестами. Они соединяли пол и полоток и располагались на расстоянии двух метров друг от друга. Комната напоминала причудливый лабиринт.
Фиама присмотрелась и заметила, что потолка шесты не касались, между ними оставалось расстояние в три-четыре пальца. Столбы почернели от копоти, чёрные пятна встречались и на стенах, а даже на потолке. Фиама почувствовала себя некомфортно, она сторонилась людей и заламывала руки, на лице стараясь сохранить спокойное выражение.
– Добро пожаловать в зал Танцующих Молний. Здесь вы будете практиковать все заклинания, относящиеся к энергии и зарядам молний, – продекламировала преподаватель.
Танцующих молний… да уж, это так банально. Всё-то у людей танцует: танцующие молнии, танцующие тени, танцующие фонтаны. Расплясались. Нет бы «зал сверкающих молний», или «зал разреженных зарядов». Фантазии вообще ноль, плевалась Фиама, пытаясь мыслями отвлечься от волнения.
– В общем, будете заниматься вплоть до выпуска. Теперь вспомните всю теорию, что я рассказывала в первом семестре. Надеюсь, вы не щёлкали клювами, а записывали. Я напомню для тех, кто прослушал. Молния – это не Ветер, который везде и повсюду. Вы можете выйти в грозу и поймать настоящую молнию, а потом её направить, но зимой грозы редкость. Ближайшие грозы начнутся не раньше одного-двух оборотов Персефоны, так что придётся справляться самим, используя собственную энергию. Вспомните дыхательные упражнения, почувствуйте в животе порхание бабочек. Почувствовали? – наседала наставница. В этот раз она не ленилась и постаралась обратить внимание на всех адептов, кроме полукровки.
Несколько ребят кивнули, Фиама ничего не чувствовала, она стояла, как окружившие её железные столбы и дышала, как роженица.
– Отлично, а теперь выполните упражнение. Перегоняем энергию из живота на кончики пальцев, затем снова в живот и на кончики пальцев другой руки. За дело. Хорошо, продолжаем. Повторяем, не ленитесь. Отлично, – преподаватель ходила меж столбов и адептов и смотрела за правильностью выполнения движений. К молниям она подошла серьёзнее и не просто кивала, а делала замечания. – Хорошо. Не забываем про локти – это тоже опорная точка концентрации. Плохо, ашура, ты не чувствуешь поток, совсем. Попробуй сначала.
С какого начала ей попробовать полукровка не поняла. Наверно с дыхания, заключила она, но как не дышала, а бабочки в животе порхать отказывались. Внутри было пусто, совсем, ни бабочек, ни мух, ни летучих мышей. Даже глисты, если они там жили, а, по мнению некоторых, так обязаны были жить, сидели смирно и не трепыхались.
Видимо молнии все-таки не для меня, расстроилась Фиама.
Под конец занятия у некоторых на кончиках пальцев появлялись маленькие искорки, они гудели, шуршали и потрескивали.
Внутри у Фиамы трепыхалась зародившаяся чёрная зависть, но она не хотела двигаться к локтям и пальцам, а сидела внутри, сжимая щупальцами нутро. Дочь ашуры ушла с занятия в подавленном состоянии.
Молнии – прекраснейшее проявление стихии. Мгновенная красота. Росчерк в небе, сопровождаемый оглушительным треском. Свет, озаряющий на секунду мир, спрятанный пологом тёмных небесных титанов. Это ли не самое прекрасное чудо света? Фиама вожделела пускать с кончиков пальцев столь же прекрасные заряды, а что в итоге? Нет. В её животе нет энергии, нет порхающих бабочек, только пакостные щупальца зависти.
Неудачница, думала о себе дочь ашуры.
Неудачи продолжались на следующем занятии и на практике после него, до тех пор, пока не растаял снег. Когда последние крупинки льда растворились в лучах весеннего солнца, в животе у Фиама шевелилась и пожирала нутро лишь едкая чёрная зависть. Полный провал. С каждым новым занятием, дочь ашуры глубже уходила в себя, погружалась в тёмные закоулки пропитанной злобой и отравленной зависть души. Вскоре она приходила в зал Танцующих молний, словно в пыточную, где с каждой очередной попыткой, мечты всё глубже тонули в пучине разочарования.
Вскоре с руки Сиэля соскочила ослепительная вспышка и притянулась к железному шесту. Это выглядело потрясающе. Джадан так восхитился, что едва не поднял сына Декана на руки. Адепт не отставал и через несколько минут тоже запустил в столб прекрасную молнию. Фиама молчала, она не ощущала никаких бабочек, вообще ничего, лишь горечь своего поражения.
Из темноты самобичевания её вытаскивали те несколько заклинаний, что всё же получались: призывать ветер и кружиться в его вихрях, зачаровывать руны и наводить на себя вспомогательные чары. На практике разрушающего жеста Фиама теперь тренировала энергетический шар по рекомендации наставника, который переживал за популяцию воробьёв на парящих островах.
С наступлением весны наставница не повела адептов ловить настоящие молнии, сказав, что пока это слишком опасно. Для начала необходимо овладеть собственной энергией, научиться направлять её, и ощущать заряд внутри тела. Только после этого она разрешит идти покорять истинную стихию. Поэтому адепты продолжали тренироваться в зале.
– Возможно, ты не такая и Баньши. С молниями у тебя не заладилось, – после очередного занятия заявил Джадан и толкнул полукровку, та ударилась спиной о железный шест и вцепилась в него, недоверчиво глядя на обидчика.
– Это вам нужны вспышки и спецэффекты, а мне хватит ножа, чтобы вас прирезать, – прошипела Баньши, сверкая глазами, полными ненависти.
Шин научил её владеть ножом, показал, как его держать, какие порезы наносить, как перехватывать, зажимать и метать. Тренер даже научил полукровку жонглировать ножами и отбивать ими мелкое метательное оружие.
Джадан рыкнул на неё в ответ, Фиама сжалась, обнимая столб. Адепт засмеялся и пошёл прочь. Следом за ним прошёл Сиэль, притворившись, что ничего не заметил, но Фиама видела, как в глазах адепта зародилось нечто. Дурное предзнаменование. Воспитательная ночь могла вскоре повториться. С этого дня, Фиама запирала дверь на три замочка и училась спать чутко, чтобы быть готовой к приходу нежданных гостей.
Как только потеплело Шин погнал третьекурсников на открытый стадион учить владению шестами и боевыми веерами, для которых требовался большой размах. У невысокой и слабенькой полукровки получалось с ними управляться, но ребята показывали лучшие успехи.
На прошлых занятиях адептов обучали владеть огромным веером – оружие массивное, но многофункциональное. Фиама отметила, что его можно использовать для создания ветра, для направления созданного вихря, для усиления магических атак, придавая им скорость воздушной волной, а также как щит от тех же метательных ножей и игл. Единственный недостаток – размер, полукровка не представляла, как с огромным, даже в сложенном виде, веером путешествовать, бегать, прыгать и сражаться в рукопашном бою.
Сегодня Шин отвёл адептов на остров, где практиковали волшебную стрелу, развешенные мишени были на своих местах. Тренер выдал ребятам луки, продемонстрировал стойку и спустил тетиву. Стрела вонзилась точно в центр круга.
Фиама тихонько похлопала, зачарованная зрелищем. На лук она возлагала мало надежд, после всех своих неудач с проклятой волшебной стрелой. Дочери ашуры показалось, что всё это взаимосвязано – целься, стреляй, попадай в мишень. К тому же само место пробуждало воспоминания бесконечных неудач с магией.
Взяв в руки лук и стрелы, встав в стойку, натянув тетиву, Фиама решила, что это не так сложно, как могло показаться. Отпустив стрелу, она поняла, что поспешила с выводами. Стрела её упала под ноги, не пролетев и жалких пол метра. Полукровка уныло опустила голову, и наклонилась за стрелой. Раздался дикий беспардонный ржач. Фиама опешила и уже подумала, что кто-то принёс портрет Эстариола из библиотеки, но смеялся наставник. Он видел её фиаско.
Дочь ашуры не злилась на тренера, она и сама бы посмеялась, но старательно изображала усердие.
Встав в стойку, Фиама принялась натягивать тетиву и целиться. Она не собиралась сдаваться после первой же неудачи. Шин подошёл, посмотрел, хлопнул по животу, чтобы полукровка его втянула, развернул корпус, поправил ногу и опустил локоть. Он покачал головой и показал какими пальцами зажимать стрелу, Фиама растерялась, но постаралась повторить. Рука болела, тетива лука была тугой, а натягивать её следовало до щеки. Дочь ашуры кусала губу, чтобы не отпустить стрелу раньше времени. Шин отошёл и молча указал в мишень, подавая знак стрелять.
Полу ашура вгляделась в цель, небесный взор зачаровался сам собой, такое не впервые случалось с полукровкой, она отпустила стрелу. Тетива ударила по защите на левой руке. Стрела со свистом полетела к мишени и врезалась точно в центр небольшого красного кружка.
– Отлично! Со второго раза, – похвалил наставник и похлопал полукровку по плечу.
Фиама подумала, жаль, с волшебной стрелой не было так просто, и с некоторой досадой посмотрела на преподавателя. Шин не знал мыслей дочери ашуры и интерпретировал её взгляд по-своему.
– Аэфис не сразу строился. Девочка, будь довольна и таким результатом. Мало кто может похвастаться такой точностью стрельбы со второй же попытки. – Преподаватель развёл руки, поражённый такой требовательностью полукровки к самой себе, – ты хочешь, чтобы всё было идеально. Зажралась ты, мелкая! Ну-ка лучше повтори.
Фиама улыбнулась, прикрывшись ладошкой. Объяснять упрямому наставнику она ничего не стала, пусть думает, что она, Фиама, хочет достичь идеальных показателей во владении всеми видами оружия.
Дочь ашуры попробовала снова, но стрела полетела в дерево, недолетала, впивалась в землю, одна улетела за пределы острова, другая застряла в кроне. Пальцы ужасно болели, руки еле поднимались, но Фиама упорно продолжала, пока ещё несколько стрел не вонзились в цель.
На следующем занятии дочь ашуры стреляла без промаху, всего два или три раза её стрела вонзилась не в мишень, а вскоре она перестала использовать небесный взор. Опережая по мастерству ребят с третьего курса, Фиама практически постоянно занималась с наставником Шином. Он учил её стрелять из лука сидя, лёжа, в прыжке, вниз головой, интуитивно. Наставнику нравилось заниматься с полукровкой, видя её интерес и энтузиазм. Когда третьекурсники учились меткости по движущимся целям, Шин уже показывал дочери ашуры как использовать лук для защиты, как усиливать его, и как эффективно дать отпор в ближнем бою. Он рассказал какие луки лучше, крепче, дольше прослужат, как ухаживать за тетивой, какое оперение подходит для стрел.
Фиама признала, что даже с метанием ножей и звёздочек дела у неё не обстояли также хорошо, как с луком. Похоже, это оружие изобрели специально для неё, и оно долгие века дожидалось своей хозяйки.
Таких бы занятий, да побольше. Мечтала про себя Фиама.
Когда земля подсохла после ручьёв талого снега, Фиама променяла комнату на зачарованный остров. Дочь ашуры набирала в библиотеке книг и отправлялась туда, залезала на горную иву, садилась и размахивая ногами читала или выполняла задания. Лозы качались и напоминали водопад, в котором пряталась полукровка. Ветер шуршал молодой листвой, всюду валялись продолговатые пушистые цветочки, напоминая гусениц.
Сегодня ива искривилась под странным углом. Фиама привыкла что этот остров каждый раз выглядел по-новому, виной всему магия. Дочь ашуры не полезла на дерево, она набрала с собой слишком много пергаментов и сидела на земле, разбирая их. Ветер норовил поиграть листами, книгу приходилось постоянно переворачивать. Дочь ашуры посмеивалась и дразнила стихию в долгожданный выходной. Эстариол дал Фиаме отличную книгу, по которой дочь ашуры без особо труда смогла подготовить план ответа для предстоящей завтра дискуссии.
Полукровка вложила в томик задание по истории, деревьям и травам, чтобы дописать их и дополнить образцами. Дневное солнце припекало, полукровка жмурилась под его лучами и продолжала записывать на листочках полезную информацию. Ветер трепал её волосы, пытался вырвать листы бумаги, и играл с ветками ивы. Давно Фиама не чувствовала себя так легко и хорошо.
– Гляньте-ка, кого я нашёл, – раздался знакомый голос позади дочери ашуры. – Неужто мусор.
Полукровка подскочила, она не ожидала, что адепты заявятся на зачарованный остров. Его избегали из-за особой магии, которая меняла внешний вид растений и одинокого дерева.
С другой стороны горной ивы, где корни переплетались с корнями ясеня на соседнем острове, к дочери ашуры приближались несколько ребят, среди которых Фиама узнала третьекурсников.
О нет, сейчас начнётся, пронеслось в голове полукровки. Она пыталась придумать, как ей сбежать. Что делать, если парни снова попытаются изнасиловать её, или избить? Куда бежать? Странно, но Сиэля она в этой компании не приметила.
– Наша местная Баньши сидит на проклятом острове и преспокойненько изучает тёмные мануалы, – с сарказмом произнёс третьекурсник и направился прямиком к Фиаме.
– Что вам нужно? Я никого не трогаю, – дочь ашуры примирительно подняла руки, – дайте мне спокойно доделать задания. – полукровка отходила по мере того, как адепты приближались.
– Хэ, задания? – русый парень покосился на книгу с вложенными в неё листами, лежащую под ивой. Фиама проследила его взгляд и поняла, что пятясь отошла слишком далеко от своих же конспектов. – Может, там есть что-то интересное?
– Пожалуйста, не надо… – взмолилась полукровка, но парень уже взял книгу.
– Не трогай!
Фиама ушам не поверила, за неё вступился не кто-нибудь, а сам Сиэль, вдруг появившийся за спинами товарищей. Дочь ашуры не ожидала, что сын Декана снова вернётся к началу и будет притворяться хорошим, ведь этот этап уже пройден, а Фиама знала, что из себя представлял следопыт первой команды.
Ребята обернулись к нему, на их лицах читался вопрос. Их смутило поведение неприемлемое для сына Декана.
– Это мерзко – подбирать с земли всякую гадость, – брезгливо добавил Сиэль и поморщился. Джадан заржал, Маркус растянул губы в хитрой улыбке.
Первый третьекурсник всё ближе подходил к полукровке, а другой парень, державший задания, искал в них что-то интересное, а просмотренные листы отбрасывал за спину.
– Чушь какая-то, – с этими словами адепт глянул на полукровку и разорвал пергамент, а затем размахнулся и швырнул всё в пустоту.
Фиама застыла, провожая парящие листки. Ветер подхватил их и унёс к заслону, а там быстро закрутил и унёс вдаль. Глаза полукровки округлились. Все её задания. Фиама сидела над ними несколько часов. Отвечать их придётся завтра. Полу ашура не могла произнести ни слова. Все её труды унёс ветер. Столько времени потрачено впустую. Она не успеет сделать их вновь. Когда?
Слёзы наворачивались на глаза. Лучше бы адепты попытались убить её, чем так поступить с заданиями.
Третьекурсник не остановился, пролистав книгу, он начал выдирать из неё листы и швырять на ветер. Дело дошло до обложки, которую он тоже порвал и, размахнувшись, закинул подальше, прямо в бешеный вихрь щита. Фиама открыла рот, но ничего не смогла произнести.
Почему? За что? Что мне делать? Сказать? Ударить? Сбежать? Почему тёмная сторона не проявит себя сейчас? Я лишилась заданий. Книга. Что скажет Эстариол? Я не смогу вернуть книгу в библиотеку. Почему я ничего не могу сделать? Хоть что-нибудь.
Слезы назрели в глазах полукровки, она готова была упасть на колени и разрыдаться. Все её труды. Она старалась. Провела за ними весь вчерашний день. И книга. Книгу она не дочитала. Еле сдерживая слёзы, полукровка провожала взглядом кружащие на ветру листы.
Она прошлась взглядом по всем ребятам. Ища поддержки, взор её натыкался лишь на холодное безразличие.
Нет! Я не стану перед ними плакать и унижаться! Не дождётесь.
– Ой, кажется я всё выкинул, – состроив невинное лицо, пискляво произнёс адепт.
– Какая досада, – поддакнул ему Джадан.
Другой третьекурсник продолжал напирать на Фиаму. В глазах его читалась ненависть и злоба. Дочери ашуры стало страшно, здоровый парень наседал на неё всё больше. Что она может? Все приёмы самообороны вылетели у Фиамы из головы. Она боялась даже пошевелиться.
Какой смысл лезть из кожи вон, чтобы отличиться на самообороне, когда вот он враг рядом и хочет совершить недоброе, а Фиама стоит в оцепенении и не может пошевелиться!
Дочь ашуры взглянула за спину третьекурсника, там в отдалении стоял Сиэль. Он ухмылялся, глядя на застывший в глазах Баньши ужас. Он не поможет. Да и с чего бы ему помогать? Одна фраза ничего не значит. Он просто смеялся, как и всегда. Притворялся хорошим, как раньше. Он их подговорил! Как в тот раз. Он их главарь, он всех науськивает. Остальные только подчиняются ему!
За что? Почему они меня так ненавидят?
Адепт сделал ещё шаг вперёд и почти вплотную подошёл к полукровке. Фиама рефлекторно отступила, совершенно забыв, что остров не бесконечен и вот он край. Нога ступила на пустоту. Внизу простирались несколько километров свободного падения. Глаза полукровки расширились от ужаса. Тело ей не подчинялось. Оно стало заваливаться спиной в пропасть облаков.
О, небо! Я падаю!
Никто не попытался поймать полукровку. Третьекурсник отупевшим взглядом смотрел, как Баньши падала.
Голова полукровки опустела. Она падала! Что ещё она могла подумать? И она падала. Лицо третьекурсника уплывало, а глазам открывался вид на бескрайнее небо. Вторая нога соскользнула с земли. На фоне неба вновь появилось лицо адепта. Его грудь, торс, обтянутый мантией, ноги. Взгляд её скользнул в сторону и вновь пересёкся с синими и ошарашенными глазами Сиэля.
* * *
Она падает, вот всё что думал уверенный в себе сын Декана. Убогая полукровка, что не хотела ему подчиняться, падала с парящего острова. Когда Баньши полностью скрылась из вида, на лице Сиэля отразилось неверие.
Неужели она умерла? Просто упала. Я пытался её воспитать, закапывал, но она откопалась. В ночи она сверкала своими страшными глазами. Разве она смертная? Она сейчас взлетит! Должна взлететь! Нет, мы не проходили хождение по воздуху. Но она же Баньши, из мира Духов. А тут просто упала. Глупейшая для мага Воздуха смерть.
Третьекурсник, смотревший в глаза жертве, уставился в пространство перед собой. Он только что стал причиной смерти адепта. До него доходил весь смысл ситуации.
Я убил её…Я её убил… Она упала…Упала из-за меня…Она зацепилась! Наконец поборов себя, он сделал ещё один шаг и глянул вниз. Под островом белели облака и больше ничего. Кружили, разносимые ветром в сторону листы с заданиями, но полукровки не было. Она тяжёлая. Ветер бы её не поднял. Она упала.
Это всё я. Она упала из-за меня…Умерла из-за меня…Как же так? Что теперь? Она умерла… из-за меня…Нет! Она сама виновата! Она упала сама! Я только подошёл, я даже не толкал её, а она упала. Это её вина! Я не сделал ничего!
К краю острова подлетел Сиэль и остальные. Все заглянули за край и ничего не увидели.
– Зачем ты… – начал было Сиэль, но его вовремя перебил другой адепт.
– Надо сваливать отсюда! – сказал второй третьекурсник. Сиэль смотрел вниз расширившимися глазами. Она же не могла так просто умереть. Я ещё не наигрался с ней! Кого мне мучить остальные два года? Ветер, о чём я думаю!
– Бежим! – рявкнул третьекурсник, ставший причиной смерти. Кто-то из ребят схватил застывшего Сиэля. Адепты ломанулись с острова так, будто за ними гналась смерть. Они бежали без оглядки. Они убили адепта. Были ли случаи, когда адепты падали за край парящих островов? Может, и были, но точно не случайные.
Ребята замедлились, когда проклятый остров скрылся из виду.
– Охренеть! Мы её прикончили…
– Заткнись! Ты спятил! Никому об этом ни слова, – пришёл в себя третьекурсник и стал всем угрожать. – Кто хоть кому-то намекнёт, полетит следом! Поняли?! – адепт обвёл взглядом каждого, ребята нехотя боязливо кивали, осознавая серьёзность ситуации и последствия. Только Сиэль продолжал находиться в оцепенении, он думал о своём; о том, что всё слишком просто. И быстро! Сын Декана не хотел убивать малявку. Он её ненавидел, особенно после практики по призыву Ветра, но он хотел её мучить, издеваться над ней, хотел сломать её волю, чтобы она унижалась перед ним и молила о пощаде, молила простить её, а не свалилась и разбилась о скалы внизу.
– Ты понял? – третьекурсник тряс Сиэля за плечи. – Сиэль, ты понял?! – Сын Декана перевёл пустой взгляд на адепта. Заглянув в его испуганные минувшими событиями глаза, Сиэль пришёл в себя.
– Понял я, понял! Хватит трясти меня! Руки убери! – сын Декана вырвался из цепкой хватки третьекурсника и вернул себе самообладание. – Забудем о случившемся. Мы ничего не видели и не знали. Сидели в библиотеке!
– В библиотеке?! Ты спятил! Портрет нас с потрохами выдаст твоему отцу! – рявкнул адепт, но осёкся, последние сказанные им же слова приобретали иной смысл.
– Мы. Были. В библиотеке, – членораздельно повторил Сиэль, взяв за грудки третьекурсника. Тот кивнул, остальные тоже согласились и безлюдными, забытыми ходами, отправились в библиотеку.