Второй год
Фиама не видела Куратора с начала лета. Неужели он, как и Варея, решил сбежать в Башни и больше не появляться в Академии? Дочь ашуры смирилась бы с его отсутствием, но без мага ей не выдавали новые комплекты формы.
Прочитав намедни сказики о призраках и полтергейстах, Фиама решила использовать свою репутацию Баньши и придать достоверности некоторым легендам о себе. Целую неделю дочь ашуры преследовала заведующего хозяйственной службой, она ходила за ним везде, где только могла, подкарауливала утром, не сводила глаз во время обеда и ужина. Стоило мужчине зайти за угол и слегка отвлечься, Фиама издавала приглушённый пугающий вой, а при любом удобном случае ловила его взгляд и смотрела не моргая.
Пугаясь воя и стонов, отвлекаясь на приставучую полукровку, заведующий стал невнимательным, ронял предметы, вздрагивал, срывался, норовил спрятаться, давился едой и даже спотыкался. Он не мог нажаловаться на Баньши, так как адептам разрешено ходить и тратить своё время, как им заблагорассудиться.
Видя, что заведующий не желал сдаваться, Фиама пошла на крайние меры, она выяснила, где он спал и пару ночей выла у него под дверью, скреблась и молила дать ей форму. После нескольких бессонных ночей мужчина сдался. Дрожащими руками он протянул полукровке комплект формы, а затем брызнул ей в лицо водой.
Фиама скорчилась, вода попала в глаз, адепт поняла, что её изгоняли заговорённой жидкостью, и притворилась, что та подействовала. Схватив форму, дочь ашуры зашипела и убежала. В своей комнате полукровка осмотрела вещи – заведующий сподобился на один комплект, снова большого размера, но зато с бриджами, а не с юбкой. Ко всему прочему на комплекте лежали серебристые нити, чтобы вышивать узоры на лентах. Фиама обрадовалась и принялась ушивать форму, чтобы та не сваливалась с неё во время ходьбы. За прошедший год вынужденная частенько штопать свои вещи, дочь ашуры навострилась, её стежки стали аккуратными и красивыми. Фиама продолжала надеяться, что, хотя бы в следующем году, ей выдадут два комплекта формы.
Подготовившись к возвращению адептов с летних каникул, дочь ашуры смастерила себе несколько запоров по образцу первого, переданного Гилом. Два полукровка использовала сразу, а ещё пару припрятала на будущее. Когда адепты вернулись, ничего не произошло, чему подивилась Фиама. Её словно оставили наконец в покое. Неужели за лето переосмыслили своё отношение к полукровке или обленились?
Всё внимание сокурсников, адептов старшего курса и поступивших в этом году первогодок, которых быстро ввели в курс дел и записали в свиту сына Декана, было приковано к Сиэлю. Юноша рассказывал о Башнях и своём знакомстве с юным Поднебесным Правителем. Сына Декана распирало от гордости, но он со своим самым скромным лицом всегда ждал, когда другие адепты его упросят поведать о летних приключениях.
Фиаме тоже стало любопытно, ей хотелось послушать ребят, но их реакция на полукровку не оставляла шансов.
– А вы знали, Аарон всего на три года меня младше, – рассказывал Сиэль. – Венец Времён избрал его до того, как пробудился дар.
– И вы с ним вместе изучали магию? – спросил Маркус, глаза его горели фанатичным превозношением друга.
– Сказать по правде, – Сиэль слегка понизил тон, – Советники были очень заняты, и они попросили меня обучать Аарона. Я же сын Декана Академии магии Воздуха. – Юноша замолчал, милое его лицо застыло каменной маской. – Вы чувствуете? – спросил он.
– Повеяло душком, – поддержал светловолосый парень из второй команды.
– Дешёвым отребьем и мусором, – брезгливо заявила Селена.
Фиама покосилась на ребят, не понимая о чём они. Она ничего не чуяла. Неужели от Сиэля воняло? Может у него изо рта?
– Чего уши греешь? – бросил ей Маркус и сделал жест, сметающий крошки со стола в её сторону.
До полукровки дошло, что речь о ней. Она потупилась и пошла прочь.
– Маркус, – недовольно произнесла Селена. – Что это было?
– Знание разных языков открывает двери торговле. Это был язык черни, – ухмыльнулся блондин.
Нет, сокурсники Фиама никогда не изменятся. Больше Сиэль и Селена не пытались подружиться с полукровкой, теперь её игнорировали, а когда дочь ашуры вызывали с ответом к доске, адепты всячески изображали безразличие, перебивали её вопросами и не давали отвечать. Наставники вмешались крайне редко, обычно перехватывая инициативу, рассказывая материал, а Фиаму обвиняя в неподготовленности и наказывая огромными дополнительными заданиями. Когда дочь ашуры проходила мимо адептов, или задерживалась рядом с ними, те махали рукой, зажимали носы и кривили лица.
Фиама всё это видела. Сперва она переживала, что от неё действительно пахло, но вскоре поняла, что это новая форма унижения. К сожалению, она действовала. Немного поверив в себя летом, отдохнув и восстановив моральные силы, дочь ашуры вновь почувствовала себя никчёмной, слабой, беззащитной и убогой. Она – никто в обществе людей. Мусор под ногами авторитетов, таких как сын Декана – Сиэль.
Дочь ашуры не отличалась проворством и боялась навязывать другим своё общество, а потому не успела познакомиться с первокурсниками. Джадан, Маркус и двое ребят из команды Азлира поведали новеньким о гостье мира Духов – Баньши, что училась с ними в Академии, и пересказали местные легенды, каждую неделю добавляя новую, подливая масло в огонь.
Фиама не знала, сколько адептов взяли, она видела новые лица в столовой – кажется их было семеро: шесть ребят и на счёт одного длинноволосого она сомневалась – но не придала им значения. Дочь ашуры вновь старалась абстрагироваться от людей и с тоской вспоминала летние дни, когда вокруг царило запустение.
Незадолго до начала третьего семестра Фиама погрузилась в чтение. Она хотела изучить как можно больше книг и как следует подготовиться к обучению хотя бы по теоретическим предметам. На глаза ей пару раз попадались бледнокожие люди в синих мантиях с золотой лентой через плечо. Они держались обособленно. Дочь ашуры заметила их единственный раз, ровным строем идущими к дальнему стадиону, а также замечала в столовой.
Погружённая в личные проблемы, Фиама не замечала ажиотажа, творившегося в Академии. Всё прошло мимо неё. Спустя неделю синие мантии пропали, а Академию стали наполнять привычные фиолетовые.
Дочь ашуры старалась не унывать. Несмотря на обращение сокурсников, она старалась думать об обучении, к которому за лето успела подготовиться. Фиама порадовалась, что успела несколько раз потренироваться с Озом. Отринув невзгоды, полукровка смотрела в будущее с надеждой.
По словам Оза, на втором курсе начиналось изучение нескольких интересных заклинаний: разрушающий жест, энергетический шар, видение, а также долгожданная практика призыва ветра; а во втором семестре тренировки по заряду молнии. Чтобы подготовить адептов к магии энергии, им начали читать теоретический курс изучения природы молнии. Фиама с нетерпением ждала боевые заклинания, она всей душой надеялась, что подружится с ними лучше, чем с волшебной стрелой.
Как атакующего адепта в команде, Оза интересовали боевые заклинания, потому он напрочь забыл рассказать полукровке о нескольких вспомогательных, направленных на себя и окружающих. Изучая их, Фиама столкнулась с рядом неприятностей: на себя навести магию дочери ашуры давалось без труда, но усилить способности других она не могла, как ни старалась. Преподаватели недовольно качали головами. Перо ястреба обязывало полукровку изучать все направления магия углублённо, а потому Фиаму оценивали со всей строгостью.
Дочь ашуры не знала, в чём была её ошибка. Все жесты, фразы и даже мысли полукровка применяла, как должно, но магия отказывалась подчиняться. Заклинание загоралось над Фиамой и только.
Оставаться бодрой не получалось. Уверенность в своих силах покидала полукровку. Другие адепты либо вовсе не могли зачаровать вспомогательное заклинание, либо без труда накладывали чары на себя и команду. Особенно хорошо получалось у темноволосого парня из команды Азлира, но и Селена не отставала. Глядя на них, Фиама опускала руки. Хуже всего, что именно эти двое подначивали полукровку и обижали в прошлом году, а теперь дочь ашуры завидовала им и проклинала их. Где справедливость? Почему Ветер наделил даром таких скверных людей? Неужели Фиама неправильно думала о стихии? Что если Ветер на самом деле злобный и ему в радость приходить на зов самовлюблённых людей. Тогда что здесь делала Фиама? Зачем она здесь? Она не могла поверить, что Ветер плохой. Оставалось последнее объяснение – в дочери Шанны слабая искорка дара, которой хватало на изучение всего пары заклинаний.
Мысли эти никак не шли у Фиамы из головы. Она стала оправдываться тем, что не создана для поддержки, зато с боевой магией справится легко. Однако надежды её не оправдывались. По боевой магии продолжался курс подготовительной теории, а усложнённая версия волшебной стрелы заклинание «энергетический шар» Фиаме не давалось. Ещё больше нагнетали преподаватели. По их словам, волшебная стрела и энергетический шар основа всех боевых заклинаний. Если не выходят они, значит не выйдут и другие.
Отчаявшаяся полукровка искала ответы в библиотеке. Эстариол лишь пожимал плечами, предполагая, что у ашур иная магия, а полукровка Фиама первая в стенах Академии. Теория не объясняли причин фиаско. Задавая вопросы Ветру, дочь ашуры слышала в ответ лишь шелест и свист.
Больше всего злили и приводили в отчаяние полукровку успехи Сиэля. Сын Декана любое заклинание выполнял идеально, он повторял жесты за преподавателями и показывал превосходный результат. Фиама ненавидела его и мерзким образом в мыслях придиралась к каждой мелочи: напряжённое запястье, отставленный палец, оборванный взмах, резкий поворот. Дочь ашуры могла бы назвать сотню причин, почему у сына Декана не должна зачаровываться магия, но она воплощалась. Тогда Фиама принялась скрупулёзно следить за наставником и заметила те же самые огрехи, за которые не прощал Анджи.
Решив, что совсем зачерствела в теории, полукровка попыталась копировать жесты наставника и Сиэля. Она обрывала взмахи, отставляла пальцы, совершала резкие повороты и добилась того, что не смогла зачаровать магию вовсе. Не воплотилась даже тоненькая пунктирная волшебная стрела, Фиама не смогла навести ускорение на себя, не говоря о других. План провалился, а дочь ашуры совершенно запуталась.
По-видимому, Эстариол был прав, магия полукровки иная, и Фиаме придётся самой изобретать способы её воплощения.
Дочь ашуры пробовала разные методы, но заклинания не желали получаться и наводиться на кого бы то ни было кроме неё. Энергетический шар, как и волшебная стрела оставляли желать лучшего, оставаясь призраками истинной силы, действующими на духовном уровне, как говорили злые языки. Только даже на духовном уровне они не действовали, Фиамы была уверена в этом.
Радовали дочь ашуры заклинания следопытов, единственные которые воплощались без труда, такие как новое заклинание улучшающее взгляд «видение». Оно давало обзор с определённой взглядом точки. Заклинание рисовало перед внутренним взором отдельный участок местности. Работало оно просто, но затрагивало пространственное мышление, с которым у большинства адептов не заладилось.
Следопыты Сиэль и Азлир быстро разобрались что к чему и на втором занятии зачаровывали видение. Фиама не отставала. Она понимала заклинание по-своему, но результат получала тот, что необходим. Дочь ашуры выбирала в небе точку и цокала языком, как бы фиксируя её, после чего закрывала глаза и перед внутренним взором получала идеально точную картинку вида сверху на землю из точки, которую выбрала. Заклинание позволяло в точности до мельчайшего камня представить ландшафт, а также подсчитать численность объектов или оценить ситуацию со стороны.
Как и небесный взор видение безумно понравилось Фиаме, и она зачаровывала его по делу и без, развлекаясь и одновременно тренируясь.
Успехи дочь ашуры показывала и с письменными теоретическими предметами, когда не нужно устно отвечать материал. Фиама навострилась чертить ровные круги и линии, прочитала множество книг о животных, растениях и их свойствах, могла с лёгкостью отличить сирин от алконоста и гамаюна. Дочь ашуры опережала теоретическую программу, начитавшись в библиотеке книг вперёд и разобравшись в материале самостоятельно.
Фиама старалась не разочаровать тренера Шина на самообороне. Несмотря на то, что обучалась приёмам ближнего боя с бывшими второкурсниками, дочь ашуры вновь проходя программу старалась лучше прежнего. Шин радовался и хвалил энтузиазм полукровки. Поскольку на своём курсе Фиама была девятой, партнёра для спарринга ей не оставалось. Когда тренер предложил ей устраивать показательные бои с ним, дочь ашуры застыла. Она, возможно, согласилась бы, но огромная фигура преподавателя, нависшая над ней с неожиданным предложением, напугала полукровку настолько, что там потеряла дар речи и молча вылупила глаза.
Тогда Шин схитрил и поставил двух девушек на курсе в пару, а сам занялся сыном Себата. Джадан не расстроился и давал тренеру достойный отпор. Фиама подумала, что адепт тоже занимался самообороной, но не знала с кем и когда. Джадан знал все приёмы и иной раз спарринг с тренером длился целое занятие.
Против Фиамы у Селены не было шанса. Любую атаку девушки, дочь ашуры одним лёгким жестом оборачивала против неё же, а сама наблюдала за борьбой Джадана и Шина и запоминала новые уловки. Селена жаловалась тренеру, но тот не желал ничего слушать. Он постоянно поминал Мидори и грозил адепту кулаком.
– Если и ты начнёшь ломать себе руки и ноги, я поднимусь в крыло лекарей и избавлю тебя от мучений, – орал Шин. – Навсегда!
Селена такого отношения к своей персоне не ожидала, и скрепя зубами тренировалась. Как-то раз Фиама заметила девушку на стадионе в выходной день, с ней занимался Джадан и учил приёмам. Парень поддавался и был мягок. Так он её ничему не научит. Нужно быть твёрже. Хотя, мне так даже лучше. Предупреждён, значит вооружён, рассудила дочь ашуры и не сдерживалась в спаррингах.
– Ты почему прогуливаешь? – раздался громоподобный голос наставника Шина, когда Фиама покидала столовую. Дочь ашуры съёжилась и затравлено взглянула на тренера. – Неделя прошла, а тебя не разу на занятии не было.
– Я? М-меня? – опешила Фиама, не понимая, как так вышло, ведь она бежала на самооборону быстрее всех.
– Я-то на свои занятия хожу. Так, чтобы с завтрашнего дня была как штык, а то на самообороне поставлю против тебя Джада или сам встану. Поняла? – выпалил Шин, уперев руки в бока.
– Где? Я же хочу на самооборону, – пропищала напуганная полукровка.
– Как где? С третьим курсом, как весной, – сообщил тренер. – И чтобы без прогулов!
Фиама открыла рот от изумления и выдохнула «да». Она думала уговор Шина с Куратором распространялся только на прошлый год. Слова наставника доходили до полукровки. Она может заниматься с третьим курсом! Фиама подпрыгнула от радости и поспешила к себе. Самооборона с третьим курсом!
Поскольку у адептов продолжалось изучение индивидуальной способности, а Варея оставила полукровку, у Фиамы вновь освободился час между занятиями, который она тратила за книгами и заданиями. Благодаря свободному часу дочь ашуры успевала готовить ответы и с радостью после самообороны продолжала заниматься с третьим курсом.
Оза с ребятами не оказалось, третий курс поредел. На занятие явились четверо ребят, с которыми Фиама не ладила. Заметив её, адепты принялись перешёптываться с негодующими лицами, а затем, договорившись о чём-то, криво заулыбались, глядя на полукровку. Фиама знала, что это не к добру. Улыбки людей не предвещали ничего хорошего.
Третий курс повторял приёмы самообороны и учился владеть оружием. Тренер открывал комнату с богатым арсеналом: длинные шесты, копья, разнообразные короткие и длинные двуручные и одноручные мечи, луки, арбалеты, метательные кунаи, звёзды, сюрикены, ножи и иглы, короткие кортики и длинные тесаки, вычурные заострённые на краях веера, нунчаки и трезубцы. Шин брал несколько предметов, бросал адептам и показывал, как с этим управляться. Иногда ему на помощь приходила молодая женщина с короткими кудрявыми волосами, подвязанными лентой. Она специализировалась на стрельбе, метании, а также показывала приёмы с кнутом.
Увидев полукровку-второкурсницу в зале, помощница кипела негодованием. Всякий раз она хотела поддеть дочь ашуры и продемонстрировать всем её неготовность обучаться владению оружием, но вскоре пыл её поутих. Она видела, что Шин не жалел Фиаму, но и не третировал, и стала относиться к полукровке спокойно. Хотя лицо её иной раз выдавало нетерпение и недовольство.
Третьекурсников отношение Шина к Баньши не переубедило, они ненавидели дочь ашуры, и особенно злились, когда у второкурсницы получались приёмы лучше, чем у них. Ребята, с позволения тренера вооружившись, норовили подойти к полукровке и задеть её. Метая звёздочки и иглы, адепты нарочно изображали промахи и бросали оружие в дочь ашуры. После занятий Фиама приходила в комнату и находила новые дырки на форме и порезы на руках и ногах. Она не жаловалась Шину, боялась, что он наорёт на неё, как на Селену. Фиама бралась за нитки и зашивала дырки. Новый комплект формы к концу семестра пришёл в негодность.
Штопая футболку, дочь Шанны мечтала зажать адептов и выбить из них приёмами самообороны всё дерьмо, но знала, что это невозможно. С тремя здоровыми парнями сразу она никогда в жизни не справится. Оставалось утирать нос и терпеть.
Фиама справлялась с успеваемостью больше половины дисциплин, а на остальных показывала удовлетворительные результаты. Она старалась, чтобы не дать Декану и малейшего повода исключить её. На силу эмпата дочь ашуры не надеялась. Варея научила её только блокироваться и всё. Как применять дар, Фиама не знала и боялась снимать амулет, не веря в собственные силы.
С началом второго курса адептов стали учить основам призыва стихии Ветра. Магия – это в первую очередь управление стихией, а не использование собственных магических сил. Адепты учились говорить со стихией, звать её, призывать, просить, ждать отклика. Управление воздухом гораздо сложнее воплощения магии собственной силой, потому что у Ветра есть сознание. Маги не повелевали, не укрощали, но просили, управляли и предлагали стихии ответить, поддастся зову.
Именно поэтому сперва адептов учили нескольким простым заклинаниям, использующим внутреннюю силу, а только после этого концентрировали внимание на призыве стихии. Адепты, которые познакомились с магией, познакомились со своими внутренними силами, научились концентрироваться на себе и сливаться взглядом с воздухом, могли перейти к следующему этапу.
Погода за окном не радовала, в этом году осень началась рано, зарядили промозглые дожди, холодные ветры продували насквозь. Густой мокрый туман на парящих островах свидетельствовал о сильных дождях на поверхности земли. На одно из самых важных занятий второкурсников собрали в зале. Проводить первое занятие по призыву ветра пришлось в помещении.
– Призыв ветра – основное заклинание магии Воздуха, – рассказывал преподаватель. Очень высокий и тощий, напоминавший палку, молодой мужчина лет двадцати пяти, с не примечательными чертами лица и слабо загорелой кожей. Из-за неопытности в преподавательстве, его мысли разбегались, и иногда молодой человек выражался не связно. Его наивные несчастные глаза бегали из стороны в сторону, не зная на чём остановить взгляд.
Фиаме показалось странным, что наставник терялся и не знал, что сказать. Магов учили этикету и правильной постановки речи. Сама дочь ашуры достигла некоторых успехов и стала излагаться правильнее, но иной раз так хотела плюнуть на этикет и «балакать» как Эстариол.
– Ага, только изучается отчего-то на втором курсе, – не сдержал колкость темноволосый адепт.
– Так! Разговорчики! Не перебивайте меня, вам потом чуть ли не жить с этим заклинанием. Тем более, что остальные заклинания базируются на призыве. Придав вызываемому ветру форму и направив его, вы получите сотни заклинаний, боевых, защитных, самых разных. Их количество и действенность будут зависеть лишь от вашей фантазии. Принцип вы поймёте, когда на третьем-четвёртом курсах будете изучать «воздушные пули», «воздушные лезвия», «режущий ветер». Так, смолкли все! – адептам пришлось подавить дружные возгласы. Никто не воспринимал растерянного наставника всерьёз. – Ветер наш друг, соратник, помощник. Никогда не забывайте об этом. Вам следует позвать его, позвать, как друга, а не как подчинённого, и он придёт на помощь. Итак, не забудьте поднять руку вверх и призвать ветер.
– Но мы же в помещении, какой тут может быть ветер? – не унимался брюнет.
– Такой. Окна открыты – этого достаточно. Стой мы на улице, никто бы не разобрал, кто что призвал, и не просто ли это дуновение. Так что в зале сподручнее. Возьмите каждый по флажку и вперёд, пробуйте. По флажкам я пойму у кого получилось, а у кого нет.
Адепты бодрым шагом направились к коробке с флажками. Фиама интуитивно зачаровала небесный взор и пересчитала – восемь флажков. Она – девятая, и никак не доберётся до коробки первой. Не было никакого смысла пихаться и драться за флажок, все равно ей не достанется, а если она полезет, то получит – это Фиама знала наверняка.
Дочь ашуры, проснувшаяся сегодня с плохим настроением, так и осталась стоять в стороне. Она посмотрела на адептов, желавших заполучить себе новенький флажок, а не старый и потрёпанный. В голове Фиамы мелькнула картина: адептов в пустыне устроили свалку из-за воды, в подземелье они ругались из-за золота; в пещере, обряженные в шкуры, адепты дрались за кусок мяса. Картинки вызвали улыбку на лице. Фиама представила, как на поле боя, подкреплённые армиями, люди сражались из-за земли. Вечно они дерутся из-за всякой ерунды.
Преподаватель, заметив, что полукровка за флажком не пошла, а стояла и ухмылялась, направился к ней. Он видел, как она взяла в руку одну из белых лент мантии, подняла над головой и стала шептать что-то очень тихо.
Надеюсь, это не заклинание призыва ёкаев, подумал подошедший преподаватель. Стоило ему приблизиться, как он разобрал отдельные слова: «ветер, пожалуйста», «приди, подуй». Улыбнувшись, маг ничего не сказал, а занял позицию в центре зала.
– Не пытайтесь приказывать Ветру, не гоните его. Помните, воздух лёгкий, он любит лёгкость. Лёгкость мыслей, лёгкость характера. Веселье, радость – вот необходимый настрой, когда зовёшь Ветер. Пробуйте, – объяснил всем преподаватель и стал обходить зал, наблюдая за успехами адептов.
Джадан закатил глаза и тряс флажком. Он считал магия Воздуха – это шквалы и взрывы молний, а не флажки и подковки над головой. Селена держала флажок двумя пальцами и брезговала. Лаурус застыл, глядя на открытое окно, Азлир пихнул его, приводя в чувство. Маркус дрожал и растирал себя руками. Наставник не увидел в адептах энтузиазма, даже полукровка перестала шептать, а встала и уставилась на край ленты в руках.
Фиама уговаривала Ветра прилететь к ней, потому что… А вот почему, она не могла придумать и застыла, глядя на ленту. И правда зачем? Чтобы получить плюс в личное дело? Какая-то глупость. Звать Ветра ради собственных амбиций.
Дочь ашуры опустила руку и потрепала кончик ленты. Чем она вообще занималась? Училась в Академии. Она хотела быть ближе к Ветру, а в итоге заперлась в библиотеке. Разве этого она хотела, когда летела на дирижабле за облака? Но как ещё обучались магии? Любая наука требует огромных теоретических знаний, практики, которая начиналась с малого. Хотя бы со флажка в руке. Что она сама представляла, что навыдумывала? Что будет носиться с Ветром наперегонки? Ловить сачком пылинки? Это же бред. Может, она просто хотела свободы? В итоге получила кандалы, оказавшись в запертой тюрьме.
Да и зачем вообще нужна причина? Причины это для нас, для смертных, для людей. Просто приди. Просто так. Потому что воздух свеж. Потому что ветерок потреплет волосы.
– На улице хорошо и свободно, а почему бы не всполошить занавески здесь, в зале? – тихо прошептала Фиама. Вдруг на руку ей попали брызги, а лента заходила ходуном. По волосам прошлась освежающая ладонь, в лицо дохнуло холодом.
– Ветер, – пробубнила ошарашенная Фиама.
От взгляда преподавателя не укрылся успех полукровки. Наставник заметил, как слабый вихрь растрепал волосы и заполоскал флажками в руках двоих ребят. К концу занятия не у всех получилось призвать ветер, либо силы вихря не доставало, чтобы дёрнуть флажок.
Игнорирование, брезгливое отношение, обесценивание стараний действовали на Фиаму угнетающе, как бы она не пыталась отрешиться. Без общения, лишённая редких разговоров с Куратором, Озом и Гилом, дочь ашуры всё больше замыкалась в себе. Шутки Эстариола радовали полукровку, но стоило вернуться в комнату, как мир мерк в глазах, а на плечи наваливалось осознание бренности и ненужности. Фиама могла побыть собой только с молчаливым Ветром, и только при условии, что рядом нет ни души. В остальное время она молчала и терпела.
Фиама не хотела себе в том признаваться, но она смирилась с пренебрежительным отношением к себе, как в своё время привыкла в деревне к ненависти людей и подозрительным взглядам ашур. Что она могла сделать? Сиэль правил бал. Он решал, кому дозволено, а кому нет, и он продолжит угнетать полукровку, потому что она ему воспротивилась. Может стоило поддаться? Всё равно к ней относились, как к мусору, так чего она добилась своим рвением и угрозами отомстить. Никого. Даже не смогла стать лучшей, добиться успехов, как советовал Куратор. Сиэль собрал войско прихвостней и будет вербовать новеньких. В Академии Фиама никогда не найдёт друзей.
Фиама замкнулась в себе, закрепилась на центре, как нельзя лучше. Внутри неё бушевал ураган, а внешне она сохраняла спокойствие. При преподавателях Фиама боялась лишний раз раскрыть рот, отвечала, только если спрашивали и обходила стороной всех и вся. Она не участвовала в жизни Академии, старалась не влипать в истории, чтобы не плодить легенды о Баньши, и представляла собой незаметную тень.
Запершись в плену собственного разума, дочь ашуры с трепетом замечала, как изменилась. В глубине её пряталась затаённая злоба, несказанные проклятия, не нашедшая выхода ненависть. Тьма. Все эти ярые и жгучие эмоции объединялись в Баньши, которой нарекли полукровку в Академии. Эта Баньши только и ждала момента, чтобы вырваться наружу. Она ненавидела всех, она грезила о мести и мечтала убивать. Фиаму пугала Баньши. Но иногда этот злой дух вырывался на свободу, просачивался в резком жесте, в яром взгляде, в колкой фразе, за которые настоящей Фиаме бывало стыдно, за которые она получала наказания, или ответ, на который сама не находилась. Скромная полукровка изо всех сил боролась сама с собой. Но с каждой новой несправедливостью в свою сторону, всё больше хотела сдаться, стать Баньши и порвать обидчиков на куски. Останавливало лишь неимоверное желание доучиться и познать все тайны магии Воздуха.
Скромная дочь ашуры всё чаще оказывалась на вторых ролях, в главенство брала Баньши. Фиама старалась сдерживаться, но зло находило выход в самой непредсказуемой форме, в самый неожиданный момент.
Уставшая и разбитая очередным днём полукровка шла в жилой отсек, где её ждали сотни ступеней отчаяния на пути в комнату. Тяжёлого дня закончился долгими посиделками в библиотеке. Эстариол снова уговаривал Фиаму снять ленту с головы, и если стрижка так плоха, обриться налысо. Когда-нибудь, клялась Фиама самой себе, она сломает раму, а его портрет библиотекаря разорвёт на сотню маленьких клочков. Когда-нибудь, но не сейчас, ещё пригодится для поиска нужных книг.
На встречу Фиаме из-за поворота вышел Сиэль со своей свитой из шести человек. Они обсуждали будущее магов Воздуха.
– Если сильно отличитесь в магии, дорастёте до магистра, или осядете в деревушке архимагом, а можете стать членом Совета Поднебесного Правителя, – вещала адептам Селена, с видом великого наставника.
Теперь понятно кем ты станешь в будущем, подумала Фиама и постаралась вжаться в стену, чтобы ребята её не заметили. Она опасалась, что без посторонних глаз в коридоре, адепты могли сотворить с ней нечто страшное, и выслушивать их оскорбления после тяжёлого дня не хотелось.
– Все члены совета – маги Воздуха? – спросил темноволосый адепт.
Интересно Варея дорастёт? Вспомнилась Фиаме наставница.
– А кто ещё? Маги в Совете представляют интересы всей страны, – ответил его товарищ.
Хэ. В чём-то он прав. Поэтому другие расы притесняют, ведь у них нет голоса. Фиама знала, что во многом ашурам отказывали и частенько сажали их в тюрьму ни за что.
– Да, это одна из ступеней, – подтвердила Селена.
– А следующая?
Свергнуть Поднебесного Правителя? Фиама пошутила и сама же мысленно посмеялась.
– Обычно члены совета – это последняя ступень. Но самый сильный маг становится деканом Академии магии Воздуха, – пояснила Селена.
– Самый сильный маг Воздуха – Поднебесный Правитель, – констатировал парень из команды Азлира.
– Теоретически, – встрял зубрила-Маркус. – Поднебесный Правитель хороший политик, стратег. Он умён, умудрён опытом, ответственен, наделён властью. Власть накладывает свои обязательства, потому Правитель должен быть в большей степени прекрасным и сильным политиком, уметь вести за собой народ, а не быть могучим магом. К тому же Правителя определяет Венец Времён. Ветер через Венец видит все глубинные, сокрытые, истинные качества мага и делает выбор. Но сильный и могущественный маг, искушённый в знаниях становится деканом Академии.
Фиама кивала головой, соглашаясь, как вдруг ботинок её скрипнул по полу, и все дружно повернули головы на звук. Вряд ли дочь ашуры прошла незамеченной мимо шестерых адептов, обученных небесному взору. Но она пыталась, а потому сжалась, когда Джадан угрожающе посмеялся.
– Хэ, мусор. Хэй, кто насорил в коридоре? – пробасил он.
– Слышала, Баньши, – ухмыльнулся Маркус. – Сколь ни старайся, только самый сильный маг может стать деканом. Тебе, с твоей выдающейся волшебной стрелой никогда не достичь даже звания магистра. Сиэль станет следующим деканом Академии магии Воздуха, – гордо заявил блондин, повернувшись к товарищу. Друзья поддержали его слова, кивали, улыбались и соглашались.
Фиаме стало противно от слов этой сиэльской шестёрки. Всё что они могли превозносить главного ублюдка Академии и лебезить перед ним, словно он хоть на один пункт лучше всех, потому только что родился сыном Декана. Яд вскипел в душе, тьма поднялась, ненависть загорелась, ехидство растянуло губы в улыбке, а сарказм полился изо рта Баньши.
– Но твой отец пока ещё жив. Или ты собрался убить его, чтобы занять место декана, Сиэль? – Глаза дочери ашуры распахнулись и прожигали взглядом сына Декана. Приторная улыбка померкла на его лице, она ошарашенно смотрел на полукровку и непонимающе хлопал глазами. Селена опешила с похвалой Маркусу, она тоже не нашлась. Джадан хрустнул костяшками.
– Умолкни, отребье. Сиэль подождёт, пока Декан не умрёт, – заявил Маркус. На что Баньши многозначительно вскинула брови. Молчание озадачило блондина и тогда он осознал, как двусмысленно прозвучали его слова.
– Вы кого слушаете?! Чистое небо, – всплеснула руками Селена. – Маркус имел в виду, когда Декан освободит должность, тогда, – подняла изящный палец она. – Тогда же, – девушка развернулась к полукровке и брезгливо отмахнулась, и, не скрывая сарказма, закончила, – он и о тебе позаботится.
В душе смеясь, Баньши с самым серьёзным видом продолжила, а Фиама внутри схватилась за голову, чтобы не слышать и не видеть:
– Сиэль, это так благородно с твоей стороны. Ты ведь считал меня другом и хотел «воспитать», – напомнила полукровка. Она стояла в тени ниши, а её глаза слегка светились, внушая трепет адептам. – Ты заботишься обо мне, даже готов убить родного отца за должность декана Академии, чтобы защищать и оберегать меня. – Баньши отплатила Сиэлю его же монетой, притворилась милой и доброжелательной, а говорила так сладко, что сын Декана едва слюной не подавился.
– Да, я даже знаю, как именно с тобой поступить, моя дорогая, – быстро собравшись, ответил Сиэль и криво ухмылялся. – Посажу тебя в башню, чтобы ты не пострадала, и не навредила другим. Будешь сидеть там, пока не истлеет твой скелет.
– В Башне Поднебесного Правителя? – сладко осведомилась Баньши.
– Там тебе не подойдёт, ты же у нас такая мрачная. А вот Товер Пост придётся как раз по вкусу, всё как ты любишь, – расплылся в улыбке Сиэль. Джадан посмеялся: «о да, местечко как раз для неё».
Фиама вспомнила, как скребла крышку ящика, в котором её закопали. Баньши и ненависть померкли под давлением страха. Волна мурашек пробежала по спине.
– Но как же тогда… – она робко попыталась вставить новый аргумент в споре, но не нашлась. Баньши смогла бы ответить достойно, а Фиама боялась адептов, боялась Сиэля, хоть и ненавидела свой страх, себя, его, всех людей.
– Как ты вообще смеешь свой рот раскрывать? – перебил её Маркус своим истеричным голосом. – Выродок ашурский. Не смей пререкаться с Сиэлем! Ты того не достойна.
Полукровка напряглась и сжалась. Адепты встали напротив неё полукругом, не оставляя места для манёвра, и сбежать Фиама не могла.
– Вечно ты вылезаешь откуда-то, напрашиваешься на грубость. Ты – ничтожество! Зарубил уже себе на носу. Тебе здесь не рады, и не надо лезть не в своё дело. И головы своей бритой поднимать не смей, – Маркус протянул руку и надавил на затылок полукровки, вынуждая её опустить голову. – Что ты нос свой вечно задираешь, так и напрашиваешься, чтобы тебя снасильничали! – плевался блондин. Лицо его от напряжения слегка покраснело.
Он надавил на руку сильнее, вынудив дочь ашуры поклониться, но рука соскользнула с ленты, тогда Маркус отступил, но его место занял Джадан. Фиама выпрямилась и упёрлось в огромного парня, что навис над ней.
– Вот именно! – ляпнул Джадан, схватил полукровку за руки и вдавил в стену, коленом прижал одну её ногу, и наступил на вторую, пресекая любые поползновения.
Фиама выпучила на парня глаза, полные дикого страха. Её зажали. Прижали к стене. Загнали в угол. Как такое вышло? Что будет теперь?
– Не трогай меня, – испуганно шепнула дочь ашуры. Джадан посмеялся и сильнее сдавил руки.
Фиама замерла, внутри у неё всё сжалось, она до ужаса боялась огромных мужчин, нависающих над ней. Руки и ноги одеревенели, горло свело, полукровка хотела вырваться, хотела закричать, но не могла. Ей оставалось только дикими глазами смотреть на Джадана. Что? Что он хочет? Как сказал блондин? Снасильничать? Она ждала, когда её снасильничают?
Глаза полукровки полезли на лоб. В ней же дар суккуба!
– Не касайся меня! – пискнула Фиама, борясь со сдавленным горлом, из которого не желал идти звук.
– Хватит скулить, дрянь! Ты своё сейчас получишь! – злобно выплюнул Джадан. Двое ребят из команды Азлира подзадоривали его и негромко улюлюкали.
– Не касайся меня! Не трогай! Не касайся! Меня! – заорала Фиама, голос прорезался.
Джадан перехватил её руки, зажав их в одной своей, и поднял над головой полукровки. Второй рукой он скомкал передний край лент мага и затолкал их в рот орущей и попытавшейся брыкаться дочери ашуры.
Фиама хрипела, давилась лентой, пытаясь кричать: Не трогайте меня! Не трогайте! Рука Джадана опустилась на талию и ниже.
– Гляньте у неё бриджи на завязках, – юноша засмеялся и потянул за край. Верёвка, заменяющая ремень, поддалась, бриджи сползли до лодыжек.
Маркус молчал, стоя рядом и наблюдая, как рука Джадана впивается в запястье мерзкой ашуры. Полукровка пыталась что-то кричать с набитой в рот лентой. Кажется, продолжала вопить «не трогайте меня». Просто нелепо! Что она возомнила о себе! Никто не смел так разговаривать с уважаемым Сиэлем. Конечно, Маркус имел в виду другого рода насилие, но оговорился. Да и какая разница. Если Джадан готов заняться грязным делом – пусть. Может, после такого урока, это ашурское отродье уберётся восвояси?
Джадан второй рукой шарил по бёдрам Фиамы и мерзко ухмылялся ей в ухо. Полукровка продолжала сопротивляться и пытаться кричать, но всё тщетно. Стоило дёрнуть ногой, как адепт переносил на свою вес. Пальцы прожигала ноющая боль. Почему? Ну почему именно сейчас не могла в ней проснуться Баньши? Почему Фиаму оставила собственная злость? Она сейчас так напугана. Что делать? Помогите, в панике думала дочь ашуры. Хоть кто-нибудь, помогите.
Сиэль хотел вмешаться. В конце концов, это мерзко насиловать кого-то прямо в коридоре. Это ведь не этично! Но что он сделает? У него же репутация. Если он скажет Джадану остановиться, что о нём подумают остальные. Да и какого чёрта? Почему он вообще хотел помочь этой мерзкой отщепенке? Почему он думал об этом?
– Хватит уже вопить! – брезгливо бросила Селена. – Получишь по заслугам, а то возомнила себя на самообороне самой сильной.
Сиэль взглянул на неё, но девушка со скучающим видом отбросила волосы с лица и как ни в чём не бывало изучала ноготочки. Что за? Разве так должна вести себя девушка? Селена, как ты можешь?! Что если бы тебя так держали? Ты бы вопила, как резанная.
Юноша посмотрел на Баньши и вдруг их глаза встретились. Не смотри на меня так! Чёрт бы тебя побрал! Ты сама виновата! Это твоя вина! Не смотри на меня! Это жизнь! Так заведено, так принято! Ты должна стать частью этого мира, моего мира. Ты должна подчиняться мне!
Фиама вопила через повязку: «Отпустите. Не трогайте меня». Но вряд ли адепты понимали её. Она дёргалась всем телом, когда Джадан трогал и гладил её кожу. По талии и вниз к бёдрам. Мерзкая его рука, шарила по телу. Шорты соскользнули, все видели нижнее бельё полукровки. Как? Почему?
Помогите! В мыслях кричала Фиама и посмотрела за спину Джадана. Там стояла толпа адептов, и хоть бы кто-нибудь пошевелился. Всем было наплевать на мучения полукровки. Ребята с жадностью смотрели, а Селена скучала в стороне. Звери! Вы настоящие звери! Где же ваша человечность? Селена, ты же тоже девушка! Как же так? Помогите.
Сиэль смотрел прямо в глаза полукровки. Помоги мне. Ублюдок! Это ты! Это всё из-за тебя! За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала?
Джадан потянулся к трусикам Фиама. Она не выдержала такого надругательства над собой и заорала изо всех сил.
Но ничего не случилось.
Только в сказиках что-то случалось, стоило герою перейти черту. Какая-нибудь вспышка или внезапно открывшаяся сила. Молнии не грянули с небес, даже ветерок не подул. Ничего.
Джадан ударил полукровку в живот, от чего та согнулась пополам. Он давил на неё сверху, пока она не села на пол. Тогда парень принялся раздвигать ей ноги, помогая себе одной рукой.
Дочь ашуры была так напугана, что не могла даже плакать. Слёзы стояли где-то в глазах, но не лились. Она обречена!
Хватка Джадана ослабла, он медленно сполз на пол, опустив голову между коленей полукровки. Фиама опустила руки и отползла в сторону. Адепты молча уставились на разлёгшегося на полу товарища, даже Селена отвлеклась от любования своих ногтей и выгнула бровь.
Фиама тяжело дышала, глядя то на неудавшегося насильника у ног, то на адептов, то на свои ноги. Ребята застыли не понимая, что произошло. Почему Джадан тихо сполз на пол, а Баньши сидела как ни в чём не бывало.
Не дожидаясь пока адепты придут в себя, Фиама схватила одной рукой спущенные шорты, второй сгребла книгу со своими заданиями и опрометью кинулась в комнату.
Только не плакать. Только не плакать! Никто не должен видеть слёз. Не плачь! Держись! Фиаманари! Пожалуйста! Только не плачь.
Прибежав в свою комнату, она заперла дверь на два замочка и прислонилась к ней. Руки дрожали, ноги тряслись, губы тоже, живот сводила судорога. Фиаму затошнило от мыслей, что её могли изнасиловать. Вот так просто. В коридоре. Её могли…
– Только не плакать… – прошептала Фиама. Она повернулась и ткнулась носом в холодную стену. Из распахнутых от ужаса глаз катились слёзы. Её чуть не изнасиловали в коридоре и всем было наплевать!
Дочь ашуры сползла на пол и разрыдалась. Ей не хватало воздуха на вдох, она задыхалась и ревела.
За что? Почему? Проносились в голове мысли, а из глаз градом катились слёзы.
Утром совсем не хотелось идти в столовую, никуда не хотелось. Куда бы Фиама ни пошла, там будут люди, будут мужчины. Зимой в библиотеке, Гил тоже наклонялся к полукровке. Это было страшно, но он не лапал её.
Дочь ашуры пошла в душ. Она никак не могла отмыться. Вчера вечером, после происшествия в коридоре и рыданий в комнате, она помылась вся, как следует, использовала половину оставшегося экстракта, а потом сполоснулась ещё раз перед тем как лечь спать. Ей всё казалось будто она грязная, словно тёмная энергия Джадана всё ещё оставалась в ней. Хотелось смыть с себя эту людскую мерзость. Хотелось содрать кожу и подождать пока не отрастёт новая, чистая.
К сожалению, Фиама не могла себе позволить разбрасываться кожей. Придётся мыться и ходить с человеческой грязью на теле и в душе. Дочь ашуры корила себя за слабость. Она так испугалась в тот момент, что даже не могла пошевелиться, не смогла дать отпор. И что в итоге её спасло – способность вытягивать из людей жизненную энергию, как суккуб. Способность, доставшаяся от ашур, которую Фиама считала проклятием. Отличие лишь в том, что суккуб делал это приятно и для жертвы, и для себя, а дочь ашуры чувствовала лишь грязь, засевшую глубоко внутри. Мерзкие, похотливые мысли того парня, желание навредить, желание утолить свои потребности.
Фиама покрутила головой. Нужно выкинуть эти мысли. Гадость! И что теперь с ним? Что с Джаданом? Он очнулся или как Коуди больше никогда… Фиама испугалась.
Она ведь кричала, не трогайте. Что теперь будет? Расскажут ли адепты о случившемся? Они всё переврут так, что полукровка сама окажется во всём виноватой. Фиама боялась даже представить, что мог соврать Сиэль.
Нехотя она направилась в столовую.
Джадан сидел за столом вместе с командой. Он выглядел бледным и уставшим, ковырял еду в тарелке, смотря сквозь неё. Он казался опустошенным.
Полукровка отвернулась. Она не хотела встречаться взглядом с их компанией. Стоя в очереди за едой, она чувствовала спиной взгляды, направленные на неё, но не могла сказать кому именно они принадлежали.
На теоретических занятиях Фиама делала всё возможное, чтобы держаться от своих сокурсников подальше. Она приходила в аудиторию последней, и покидала её, дождавшись, когда все уйдут. Она выбирала долгие, искривлённые маршруты, чтобы не столкнуться с адептами на лестнице или в переходе. На лекциях полукровка сидела тихо и смотрела только в свои записи. Ни слова, ни взгляда, не обращайте на меня внимания, мысленно нашёптывала себе дочь ашуры. Я невидимка, вы не видите меня. Меня здесь нет.
Теоретические занятия удалось пережить без осложнений, но именно сегодня адептам второкурсникам проводили первое практическое занятие нового заклинания «разрушающий жест».
– Это заклинание единственное в арсенале магов Воздуха действует на ментальном уровне, – рассказывал преподаватель. – Оно, сродни заклинанию «слабости» магов Воды. Действует внутри, так что снаружи вы эффекта не увидите. Точнонаводимое заклинание из разряда внутренних негативных эффектов.
Команда Сиэля, не сговариваясь, посмотрела на Баньши. Та, заслушавшись преподавателя, невольно взглянула на сокурсников. Ментальное заклинание, действующее изнутри. Эффектом могла быть слабость, как раз такая, которая сразила Джадана вчера вечером.
Фиама отвернулась.
Джадан побледнел сильнее прежнего.
– Не беспокойтесь, – поднял руку наставник. – Сила этого заклинания напрямую зависит от силы мага. Вам рассказывали об этом в теоретическом курсе. Теперь давайте вспомним, что именно делает заклинание разрушающий жест. Маркус?
Вчерашний зачинщик изнасилования поднял руку и стал нараспев читать заученную теорию:
– Заклинание посылает во врага ментальный сгусток тёмной энергии. Пройдя сквозь жертву, сгусток отравляет воздух в лёгких человека. Тёмная энергия через воздух впитывается в кровь и человек получает небольшое отравление. Весьма опасное заклинание и одно из точнонаводимых, – закончил блондин.
– Всё верно Маркус. Заклинание точное. Его нельзя применять массово. И как я уже говорил, чем слабее маг – тем слабее отравление. Его изучают, пока адепты ещё слабы и могут безболезненно практиковать его.
– Если кто-то отравится? – спросил адепт из второй команды.
– Поверь, никто не отравится, – успокоил парня преподаватель.
– И все-таки, Наставник, а что если кто-то отправиться? – настаивал юноша.
– Маг Воздуха легко может очистить любой Воздух. Так и я, периодически буду очищать воздух вокруг вас. Не беспокойтесь, – протянул наставник. – Программа существует не первый год и естественно, что преподаватели учли все возможные варианты и предприняли меры по устранению неблагоприятных последствий.
Жест разрушающего заклинания оказался довольно резким для магии Воздуха. Сперва в руке концентрировалась магическая энергия, затем несколькими пассами она отравлялась и последним резким выпадом отправлялась в противника.
Преподаватель свистнул, приманил воробья и на нём наглядно продемонстрировал применение заклинания. Птичка сперва жалобно защебетала, хватая клювом воздух, а затем зашлась в приступе ломки и затихла. Адепты выпучили глаза, но преподаватель провёл рукой, погладил воробья, тот вздохнул, подпрыгнул, отряхнулся, распушив перья, взлетел и улетел.
Выглядело заклинание как сгусток грязи – мерзкое и отвратительное – и также работало. Странно, что в магии Воздуха могло родиться настолько отвратительное чародейство. Фиама сморщила рожу, а Баньши внутри улыбалась, ей показалось довольно забавным наблюдать, как птица билась в агонии на руке преподавателя. Жаль её оживили.
– И кстати, Лаурус, я не говорил, что мы будем тренировать заклинание на людях, – улыбнулся преподаватель.
Он достал из кармана маленький предмет и поднёс его к губам. Набрав воздуха, преподаватель дунул в свисток. Звук не раздался, но через некоторое время перед адептами кружила целая стая воробьёв и ласточек. Они кричали и рассаживались на земле и ветвях ближайших деревьев. Одна птица пыталась сесть на пожухлый коричневый лист, но тот сорвался и полетел вниз к своим уже опавшим и покрытым инеем наступавшей зимы братьям. Птица пронзительно крикнув приземлилась на камень.
– Выбирайте себе птицу и тренируйте заклинание. Не забывайте про резкий взмах. От него зависит скорость вашего разрушающего жеста.
Птиц налетело так много, что Фиама не стала выбирать. Отстранившись от сокурсников, она принялась скапливать тёмную энергию в руках. Главное зарядить заклинание, а уж запустить всегда найдётся в кого, рассудила полукровка.
Сиэль шугнул несколько птиц с дороги, и они полетели прямо на дочь ашуры. Одна от пережитого страха, пролетая над Фиамой спустила шлюзы. Полукровка пронырливо увернулась, но всё же испачкала сапог и подол мантии. Сын Декана кивнул товарищам и те засмеялись, сам же он давился ухмылкой.
Дочь ашуры разозлилась. Как же она хотела размазать эту ухмылку по лицу Сиэля, проредить его белоснежные зубы и выдрать клок тёмных волос. Она молча пыхтела, исходя ненавистью. Чёртовы люди! Чёртов Сиэль! Чёртовы птицы! Как же я ненавижу! Чёрт!
Фиаме не пришлось напрягаться, ненависть и злоба лилась через край и нашла выход в новом заклинании. В руках собрался тёмный сгусток энергии, и полукровка резко, пылая гневом, швырнула заклинание в подлую пичугу. Та издала предсмертный крик, и замертво повалилась с ветки, ни разу не трепыхнувшись.
Фиама вытаращила глаза на трупик пташки. Она не ожидала увидеть такой эффект от заклинания. Разве птица не должна сперва задыхаться, а потом кривляться и медленно умереть?
Преподаватель также уставился на мёртвую птицу. Молча смотрели на неё, округлив глаза и несколько адептов, среди которых Сиэль.
– У Баньши даже волшебная стрела превращается в разрушающий жест, – тихо, но так что услышали все, проронил юноша.
Фиама не взглянула в его сторону. Она потупилась и сжала кулаки. На её руках смерть неповинной птицы. Неужели это правда? Она могла только разрушать всё своей ярой ненавистью, до этого запечатанной глубоко внутри. Неужели из-за демонических корней у дочери ашуры могли получаться только заклинания, основанные на злобе и несущие смерть.
Наставник провёл рукой над птицей, но ту уже нельзя спасти. Он покачал головой. Селена не сдержала вздоха. Фиама опустила плечи и понурилась. Лишь одно смягчило ситуацию – заклинание у неё получилось, да ещё и с первого раза.
Полукровка обратилась к преподавателю, тот, шарахнувшись, отмахнулся и сказал, что полукровка больше может не практиковать жест. Он разрешал ей вышить узор на лентах.
* * *
– Вот я и нашёл тебя! Злодекус! – Ворвался в огромный царственный зал Сиэль, облачённый в прекраснейший доспех. Белоснежный плащ развивался за его спиной. Руку оттягивал меч исключительной работы мастеров-кузнецов Муарака. Гарду оружия украшали самоцветы. Меч сиял, отражая блеск доспеха.
Близ огромного трона стояла громадная фигура в чёрных латах. Красный плащ растекался по полу словно кровь. Из шлема, напоминавшего рогатую корону, доносился злодейский мужской смех.
Мужчина обернулся и дёрнул рукой верёвку. На другом конце поводка упав на колени стояла в одном нижнем белье полукровка.
– Спаси меня, фес Сиэль, – жалостливо воскликнула она, уперев несчастный взгляд в сына Декана.
– Конечно! Я уже иду! – услышал Сиэль собственный голос.
Он перевёл взгляд на тёмного властелина. Занёс меч и хотел было ринуться в бой, но внезапно остановился. Это был Джадан!
Какого здесь происходит? Что за фигня? Во сне опешил Сиэль. Тёмный властелин, Джадан, заливался смехом и сильнее сдавливал путы, которыми была связана почти нагая Баньши.
– Фес Сиэль, – продолжала звать она. Её глубокие синие глаза наполнились слезами, острые ушки поникли.
Сиэль застыл. Он хотел спасти полукровку. Но зачем? Она ведь во всём виновата. Он точно не знал в чём, но помнил, что виновата. Ещё он знал то, что безумно хотел её спасти, помочь ей, а Джадан вроде бы друг.
Сиэль резко сел на своей кровати. Что? Это сон. Это всего лишь сон.
Что за бред? Что за сон такой? Какого демона там делала эта убогая ашура? Почему я хотел её спасти? От Джадана?!
Юноша прикрыл рот ладонью. До сих пор в его голове разносился голос полукровки «фес Сиэль, спаси меня». Почему сердце так билось в груди? Почему он не мог выкинуть этот момент из головы?
Чёрт! Про себя ругнулся Сиэль и вылез из постели.
Сегодня выходной и он встал позже всех. Его команда в полном составе завтракала в столовой. Адепт подсел к друзьям и тоже принялся за еду. Мысли его погрузились в утренний сон. Он всё ещё пытался понять, почему эта убогая ашура приснилась ему. И почему он Хотел её спасти?
– Сон – это квинтэссенция пережитых за день событий и эмоций, – декламировал Маркус.
Сиэль вздрогнул и уставился на него. Потом перевёл взгляд на Селену и Джадана, те поглощали завтрак с постными лицами.
Они знают? Они знают, что мне приснилось. Как? Откуда? Они подсматривали? Небесный взор, видение, чёрт знает, что ещё. Как они узнали?
Капли пота выступили на висках юноши. Он смотрел поочерёдно в глаза каждому члену своей команды.
– С тобой всё хорошо, Сиэль? – невинно поинтересовалась Селена.
Ты! Скучающая садистка, ты знаешь, что мне снилось! Ты смеёшься в мыслях. Как же я ненавижу тебя. Двуличная стерва! Сын Декана перевёл взгляд на Маркуса. Ты маленький упырь! Лебезишь передо мной, подлизываешься. Ты будешь молчать, а потом, когда тебе станет выгодно сдать меня, первым раскроешь пасть!
Маркус молчал, вопросительно смотря на сына Декана.
А ты, Джадан! Тупой солдафон! Сын тупого солдафона! Что тебе скажут, то и сделаешь. Безмозглый прихвостень! Шестёрка!
Джадан молча ковырялся в тарелке. Он всё ещё выглядел довольно бледным. После встречи с полукровкой в коридоре он пришёл в себя только на следующий день. Атакующий адепт рассказывал команде, что чувствовал слабость, пока держал Баньши. Руки тяжелели, и с каждой секундой ему всё больше хотелось лечь прямо на пол, а потом в глазах потемнело, и он сполз.
Чёрт! Да ничего они не знают. Как вообще можно подсмотреть чужой сон? Надо успокоиться. Сиэль осмотрел зал столовой и увидел Баньши. Она жевала свой завтрак, попутно читаю книгу и делая пометки на листах. Сегодня она не старалась над причёской и заплела волосы две косички.
Кривой пробор. У неё кривой пробор. Ужас. Вот тупица. Лучше бы убрала косы наверх, как в будни, а ещё лучше распустила бы, как раньше ходила, Сиэль продолжал рассматривать полукровку.
Чёрт! Да что такое! Мало этой убогой, что она портит мне жизнь, что она загубила мои студенческие годы в Академии, что не воспитывается и не подчиняется мне, что из-за неё отец никак не признает меня! Так она ещё и мысли мои захватила! Даже в сон пробралась. Чёртова Баньши!