Стало быть, как бы мы ни прятались со своими худыми делами, им, независимо от нас, ведется запись, которая в свое время и будет предъявлена. Что же это за хартия, на которой ведется эта запись? Совесть наша. Заставляем мы ее иногда молчать – Она и молчит. Но хоть и молчит, а свое дело делает, ведет самую точную летопись делам нашим. Как же быть, если там записано много плохого? Надо изгладить написанное. Чем? Слезами покаяния. Эти слезы все смоют и никакого следа не останется от того плохого, что было записано. Если же не смоем, то на суде придется самим перечитать все написанное. А так как тогда правда будет властной в сознании, то сами же и суд себе произнесем, а Господь утвердит его. Тогда будет решение безапелляционное, потому что всякий сам себя осудит, до других же и дела никому не будет. И все это совершится в мгновение ока: взглянешь и увидишь, что ты такое и от вездесущего Господа тотчас же услышишь подтверждение суда, а затем – всему конец…
Кто в мире с нею <совестью>, тот в мире и с Богом.
≈
Пришли однажды к авве Памво два брата. Один из них сказал ему: «Авва! я пощусь по два дня и ем только по два куска хлеба: спасу ли я этим душу мою?» «А я, авва, – сказал другой брат, – от своего рукоделия каждый день зарабатываю по два стручка, немного оставляю в пищу себе, а прочее отдаю в милостыню: спасусь я или погибну?» Авва не дал им ответа, хотя они долго просили его. Через четыре дня они хотели возвратиться в свое место, но клирики утешали их: «Не печальтесь, братия, – говорили они, – Бог не оставит вас без награды: у старца такой обычай, что не сразу говорит он, а только если ответ внушит ему Сам Бог». Братия вошли к старцу и сказали: «Помолись о нас, авва!» – «Вы хотите идти от нас?» – спросил старец. «Да», – отвечали они. Размышляя об их подвигах, авва писал на земле и говорил: «Памво постится по два дня и ест два куска хлеба: монах ли он поэтому? Нет! Памво зарабатывает два стручка и дает их в милостыню: монах ли он поэтому? Еще нет! Эти дела хороши, но если притом и совесть твоя будет безукоризненна перед ближним, тогда спасешься». Братия, довольные наставлением, ушли с радостью.