Таким образом, наконец, человек делается свободным от всякого мирского похотения и от всех страстей, как телесных, так и душевных. Как человек, скинув одежды свои, делается совершенно нагим, так и душа скидает, будто одежду какую, перво-наперво нечувствие, которое божественный Павел называет покрывалом, каковое покрывало нечувствия не на сердцах только неверных евреев лежит, но и в каждом человеке, со всем усердием и всею силою не творящем заповедей Евангелия, находится это покрывало (то есть нечувствие) и покрывает ум его, так что он не может подняться от земного и знать как должно Сына и Слово Бога, то есть Христа. Далее, как тот, кто обнажается телесно, видит раны, если какие есть на теле, так и этот видит тогда чисто страсти души своей, как-то: славолюбие, сребролюбие, памятозлобие, братоненавидение, зависть, завиствование, любопрительность (склонность к словопрению), самомнение и все другие страсти – и на все эти страсти душевные налагает заповеди Христовы, как врачебные вещества, а как прижигания выжигающие, налагает искушения и скорби.
И таким образом смиряется, плачет, ищет помощи Божией с великим рвением; и тогда явно видит, как благодать Всесвятого Духа приходит в него, и искореняет, и уничтожает страсти одну за другою, пока не освободит души от всех их, ибо благодать Святого Духа не от одной или от двух страстей освобождает душу, но совершенно от всех, чисто-начисто. Вместе со страстями, о коих мы сказали, она отгоняет и всякую леность, нерадение и беспечность, всякое неведение, забвение и чревоугодие, всякое сластолюбие и похотение злое. И таким образом обновляет человека и по душе, и по телу, так что таковой думает, что не носит уже смертного и дебелого тела, но некое духовное и невещественное, способное восхищенным быть на Небо, подобно святому Павлу. И не это только совершает в нем благодать Всесвятого Духа, но не позволяет уже ему внимать чему-либо чувственному и мирскому и делает то, что он видит все это, как бы не видел, ибо тогда ум соединится с мысленным и божественным, исходит совершенно вне всего чувственного, при всем том, что будто смотрит на то.