Вот три способа ведения, с которыми сопряжено все течение человека в теле, в душе, в духе. С того времени как начинает человек отличать зло от добра, и пока не изыдет он из мира сего, ведение души его пребывает в сих трех мерах. И полноту всякой неправды и нечестия, и полноту правды, и то, чтобы коснуться глубины всех таин духа, производит единое ведение в сказанных трех мерах, и в нем заключено всякое движение ума, когда восходит или нисходит он в добре, или в зле, или в среднем между добром и злом. Сии же меры у отцов называются: естественное, противоестественное и сверхъестественное. И это суть три направления, по которым возводится и низводится памятование разумной души, когда, по сказанному, или по естеству делает кто правду, или превыше естества восхищается ее памятованием, в созерцании Бога вне естества, или исходит пасти свиней, как расточивший богатство своей рассудительности, который работал со множеством демонов.
Первая степень ведения охлаждает душу для дел шествия по Богу. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что на степени веры. Третья же есть упокоение от делания (что есть образ будущего) в едином упражнении ума, наслаждающееся тайнами будущего. Но как естество не может еще совершенно возвыситься над состоянием омертвения и тяготою плоти и усовершиться в оном духовном ведении, которое выше другого уклоняющегося ведения, то и ведение сие не в состоянии и послужить к совершенству, не имеющему недостатка, и быть в мире мертвости, и совершенно оставить естество плоти. Но пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии от одного к другому. То вдруг душа его, как убогий и нищий, начинает совершать служение на второй, средней степени добродетели, какая вложена в естестве и может быть произведена при помощи естества телесного; то при времени, подобно приявшим Духа сыноположения, в таинстве свободы, наслаждается духовною благодатию, по достоинству Дающего оную, и снова возвращается к смирению дел своих, и это суть дела, совершаемые с помощию тела. И душа сохраняет их, чтобы враг не пленил ее приманками, обретаемыми в этом лукавом веке, также смущенными и отклоненными помышлениями, потому что человек, пока заключен под завесою дверей плоти, не имеет упования. Ибо в веке несовершенном нет совершенной свободы. Всякое делание ведения состоит в делании и продолжительном упражнении, делание же веры не делами производится, но исполняется духовными умопредставлениями, в чисто душевном делании, и оно превыше чувств. Ибо вера утонченнее ведения, как ведение утонченнее вещей чувственных. Все святые, сподобившиеся обрести житие сие (а это есть восторжение к Богу), по силе веры, пребывают в услаждении оным превышеестественным житием.