«Однажды вечером, за всенощной в храме Зосимы и Савватия, – рассказывал архимандрит Кронид, – вдруг неожиданно пронеслась в моей голове страшная, ужасная мысль неверия, сомнения и богохульства. Это совершилось так мгновенно и внезапно, что, подобно молнии, обожгло меня адским огнем. Затем помыслы этого рода полились сплошной рекой в моем сознании. Я онемел от страха и ужаса. В моей душе совершилось что-то неописуемое и непостижимое, ужасное и страшное. По приходе из храма в келью помыслы не оставляли меня. Воистину эти страдания были неземные. Я лишился пищи и сна.
После этого проходят дни, недели, месяц, проходит год, два, три, а адские мысли непроизвольно текут и продолжают преследовать меня. Я не находил нигде себе места успокоения от тоски и печали и даже в отчаянии, грешный, просил у Господа смерти. Эта мысленная брань была неописуемо тяжка. Представьте себе состояние боримого, когда два мира внутри его: один мир светлый – веры и надежды на Бога и пламенного желания спасения, а другой – мир темный, внушающий одни только пагубные и богохульные мысли и неверие. Нестерпимая брань особенно посещала меня во время совершения Божественной литургии.
Когда я предстоял престолу Божию перед Святейшим Святых и, низводя молитвой действие Святаго Духа, Пресуществителя Святых Даров, в этот же самый момент меня продолжали мысленно насиловать скверные помыслы неверия и сомнения. От того моим покаянным слезам не было предела. Даже иеродиакон Ионафан, сослуживший мне, видя мой горький плач, приписал мне повреждение ума. Но он, конечно, так думал по неведению. Он не знал, что совершается в глубине моей души. Единственным моим утешением и радостью было в свободные минуты читать житие Нифонта Кипрского Чудотворца, который сам страдал подобными мыслями в течение четырех лет…
Пагубные мысли нападали на меня с особой силой под великие и двунадесятые праздники. От всего этого мои нервы были расстроены, мысли уныния и отчаяния преследовали меня всюду. Теряя самообладание, я принужден был прятать от самого себя ножи, вилки, бечевки и всякие другие вещи и орудия, содействующие самоубийству. Не хватает у меня слов описать все и слез оплакать ужасы и страдания, перенесенные мной. Были моменты, когда я ночью, бессильный владеть собой, выскакивал из кельи, шел к собору, бегал вокруг него, плакал навзрыд и не мог дождаться минуты, пока откроют собор, и я смогу у раки преподобного Сергия выплакать скорбь и невыносимые тяготы. Вспоминаю я теперь слова подвижников: «Ищи себе старца и руководителя не столько святого, сколько опытного в духовной жизни». И этот совет мне пришлось испытать на самом себе. Когда в своих великих страданиях я обратился к одному духовному ученому лицу и поведал ему свою мысленную скорбь, он выслушал меня и сказал: «Что ты, Господь с тобой, разве можно допускать такие мысли?»
Вышел я от него, непонятый им, ни жив ни мертв от безысходной печали. Всю ночь не спал. Утром я отправился в живописный класс, а по пути зашел к заведующему мастерской иеромонаху Михею. Он, увидев меня, с удивлением воскликнул: «Отец Кронид! Что случилось?.. Тебя узнать невозможно! Лицо какое-то особенно страдальческое, исполнено печали, что невольно выдает твои душевные муки. Говори, что с тобой?» Тогда я ему поведал о всех своих внутренних скорбях и мыслях. Он со слезами на глазах выслушал меня и с особым чувством сострадания и христианской любви, как бы сам переживая со мной мои муки, сказал мне: «Успокойся, отец Кронид. Это великая брань, наносимая врагом, бывает со многими людьми. И мы с тобой не первые. Многие, очень многие страдают ею. Я и сам страдал этой бранью семь лет и дошел до такого состояния, что однажды, придя в Успенский собор к вечерне, от мыслей неверия, богохульства даже не смог там оставаться.
Выбежав из храма, я направился в келью своего духовного отца иеромонаха Авраамия, при этом весь дрожал и сказать ничего не мог. Старец спрашивал меня несколько раз: «Что с тобой, расскажи мне?» После обильных слез я только смог вымолвить: «Батюшка, я погибаю!» Тогда старец говорит мне: «Ты ведь не услаждаешься этими мыслями и не соизволяешь на них? Что же ты так нестерпимо тревожишься? Успокойся! Господь видит твои душевные мучения, и Он тебе во всем поможет». Потом прочитал надо мной разрешительную молитву, благословил и отпустил меня с миром, и с того дня, при помощи Божией, помыслы эти совершенно исчезли. А иногда они изредка появляются, но я не придаю им значения, они исчезают, и я быстро успокаиваюсь».
Слова отца Михея, как драгоценный бальзам, пролились на мою душу, и я с того времени получил значительное ослабление в мысленной брани».