Под словом: грех – можно разуметь грех определенный, а под словом: похоть – вообще греховное влечение ко всему запрещенному. Но можно и, наоборот, грех понимать, как греховное влечение вообще, а похоть как определенное похотение чего-либо недолжного, так как в законе, где говорится: не пожелай, – определенно указывается, чего не следует желать (Исх.20:17). В следующем стихе они так стоят, что очевидно грех считается источником похоти, между тем как в настоящем, кажется, скорее похоть ставится источником греха. Потому можно не настаивать на одном каком-либо значении здесь сих слов.
Апостол говорит в своем лице: я не знал, я не ведал. Но очевидно говорит не о себе одном. Ибо далее, продолжая речь все в своем лице, говорит он: иногда, – чего прямо о себе не мог он сказать. Без закона, писанного жил некогда не он, а род человеческий, почему надо полагать, что хотя он говорит здесь в своем лице, но не от своего лица: «он тут ведет общее всего человечества дело» (Амвросиаст). «Под собою разумеет человека вообще» (Экумений). Это замечание здесь не столь нужно, сколько нужным окажется оно после, при толковании отделения, начинающегося с 14-го стиха. живях кроме закона
Стих 8. Вину же приемь грех заповедию, содела во мне всяку похоть: без закона бо грех мертв есть.
Закон не грех, не производитель и не учитель греху, напротив, он-то и научил меня распознавать определенно, что есть грех запрещенный. Но как же сделалось, что размножились грехи, когда привзошел закон? Так, что живущий во мне грех, услышав заповедь, одно повелевающую, другое запрещающую, против всякой заповеди начал во мне возжигать противоположную ей похоть и ввергать в грехи, – грехи и размножились по поводу заповедей. Живущий во мне грех лежит будто мертвый, пока не слышит закона, противного себе, но, как только заслышит, пробуждается и начинает лютовать, разжигать похоти. Он похож на ядовитого змия или кровожадного зверя, которые смирно лежат в своей норе или берлоге, будто нет их, пока не почуют, что кто-либо вступил в их область, но как только почуют сие, тотчас поднимаются со всею свирепостью и нападают на нарушителя их покоя.