директором кинотеатра?
— Да, вы откуда знаете?
— Я его друг из Москвы.
Молодой человек приумолк, но в следующее мгновение
оживился:
— Вы Юра Божив?
— Да.
Аня отошла к окну и смотрела вниз на дорогу, она о чем-то
задумалась.
— А вы ведь тоже знаете Сережу Истину, — внезапно
обратился Божив к Олейниковой, — и знали Корщикова. При
упоминании о Саше Аня едва уловимо вздрогнула, а молодой
человек, до сего времени смотревший на Божива, пытливым
взглядом окинул своего врача. Аня повернулась к ним лицом.
Ненадолго в кабинете наступило молчание.
— Извините, — заговорил Божив, обращаясь к молодому
человеку, — вы тот самый Павел Мечетов? Сергей много
рассказывал о вас, я даже читал некоторые ваши рассказы и
стихи.
Мечетов застеснялся и опустил глаза.
— Вы давно из Москвы? — негромко задала вопрос Аня
Боживу.
— Не один год, как я живу в этом городе.
— Как сейчас Сережа? Я давно не была у него.
— В двух словах не скажешь, но официально спит.
— Что значит официально? — возмутился Мечетов.
— Я у него на прошлой неделе был, все та же летаргия.
— О Корщикове вы узнали от Сережи? — поинтересовалась
Аня.
— Из его дневников, из них же я узнал и о вас.
— Да, — задумчиво произнесла Аня, — теперь я понимаю,
зачем вы пришли, — вам нужна работа Корщикова.
— Мне необходимо с ней ознакомиться, если, конечно, это
возможно. У вас она есть?
— Есть, — сказала Олейникова, а Мечетову ничего не
оставалось, как поглядывать то на нее, то на Божива,
замысловатый разговор заинтересовал его, и он силился его
понять.
— И вы можете дать ее почитать мне, хотя бы на время?
— Приходите завтра часиков в двенадцать, она у меня дома,
я принесу. Сможете?
— Смогу, — подтвердил Юра.
После небольшого разговора об Истине Божив собрался
уходить, но, прощаясь, он поинтересовался у Ани, продолжает ли
она занятия, и услышал ответ: Было… Это когда-то было,
печальный ответ, после которого Божив ушел, а Мечетов увязался
за ним.
Есть кому!
Екатерина Васильевна всегда оставалась в земном теле
Гриши, когда я выходил в Астрал, потому что председатель ушел,
и у меня еще не было возможности, чтобы отыскать его по
астральным следам воображения, но и продолжать жить в земном
теле кооператорщика неопределенно долгое время я больше не мог.
Наступило критическое время, и я искал выход: оставить
Гришино физическое тело означало не что иное, как его смерть, а
не покинуть его — приближало конфликтные перспективы.
Оставалось одно — все-таки уйти, но замена, требовалась
некая сущность, которая согласится занять временно Гришино
воплощение — физическое тело. С ведьмой мы долго думали, кто
же?
Отчаявшись, я решился посетить сорок пятую камеру
городской тюрьмы в низшем астральном плане. Людочка!
Почему-то мне показалось возможным рассчитывать на ее
помощь, потому что я вспомнил некогда прозвучавшее предложение
ее астрального тела об этом.
Сгусток моего астрального воображения незримо завис в углу
под потолком сорок пятой камеры, поодаль от решетчатого окна.
Арестанты спали на нарах. Ночь… Решетчатая лунная
дорожка протягивалась по полу всей камеры.
Я намеревался разбудить Людочку и уже приготовился
выполнить это: войти через фиолетовую чакру земного тела
женственного утонченного заключенного и плавно помочь его
астральному телу осуществить выход, я знал, что сейчас, во
время сна, это астральное тело связано с физическим легкими
энергетическими прикосновениями и для меня не составит никакого
труда увлечь его за собой в астральный мир, и оно, едва
покачнувшись, окутанное ветреным ореолом, сотканным из
оборвавшихся ощутительно— чувственных энергетических нитей
привязок воображения, проделает предложенный путь.
За световой день, и вообще за период бодрствования, нашему
астральному телу так вскруживает голову земное воплощение, что
оно удивительно прочно верит в его иллюзорность, как в
неподкупную праведность, истинную подлинность его
существования, оно увлекается его наслаждениями, но и
утомляется его усталостью и, подчас, болью, и потому, отходя к
так называемому сну,