суетилась, и
ей трудно было остановиться, каждое мгновение все новые чувства
Юрия Сергеевича отказывали ей в приеме.
Молниеносное изменение произошло в болевых точках психики
Божива, ущемленные случившимся, они наперебой напоминали о
себе.
Солнце уже отвисало на небе за полдень, но его откровенная
жара продолжалась, и жесткий свет его впивался в глаза.
… Неожиданно из-за кинотеатра стремительно подрулил к
Юрию Сергеевичу мотоцикл с коляской, в седле сидел Дубинин, он
тут же умертвил мотор, отключив зажигание, и Божив не видел,
как из-за того же угла, откуда только что объявился участковый
милиционер, пришпоривая три колеса, выглядывала в пол-лица
Марина Ивановна.
— Так, Юрий Сергеевич, что здесь происходит? — бойко
заговорил Василий Васильевич, спрыгивая с подножки мотоцикла на
асфальт. — От сообщников избавляемся или как? Что молчите?
— Извините, но вы еще не уступили мне место для ответа,
— определилися Божив.
— Кого забрали, почему?
— А я откуда знаю.
— Как же так, не знаете?
— Нет, не знаю.
— А разве этот толстячок, которого увезли, не ваш
товарищ? Взбунтовался, хотел вас выдать?
— Ну вот, видите, вы сами все знаете…
— У меня служба такая: глаза и уши по всему поселку
расставлены, и каждый шорох таких, как вы, Юрий Сергеевич, в
особую тетрадку записан.
— Ну ладно, хватит театральных подмостков. Во-первых,
толстячка в товарищах никогда не имел — для меня он случайный
посетитель, а во-вторых, мне уже начинает надоедать ваша
назойливая подозрительность, а в третьих, вам знакомо такое
понятие, как презумпция невиновности.
Дубинин немного помолчал, словно припоминая, что же такое
презумпция.
— Я же все равно выясню, кто это был и зачем, — сказал
он, — чистосердечное признание смягчит обстоятельства вашего
дела.
— Постойте, какого дела?
— Вашего, товарищ Божив.
— Ошибаетесь, Василий Васильевич, пока ничего не
доказано, это ваше дело, а не мое.
Участковый злобно запнулся, подыскивая необходимые слова,
а Божив тем временем было собрался возвратиться к себе в
кабинет и сделал уже пару шагов по направлению к входной двери.
— Вы что же думаете, вы уходите, а я остаюсь? — окликнул
Божива участковый.
— Мы вместе проследуем к вам в кабинет.
Теперь Божив сидел за своим рабочим столом и равнодушно
смотрел в лицо Дубинину.
— Будьте добры, я подожду, — говорил тот, — напишите
мне объяснительную записочку по поводу сегодняшнего
происшествия, связанного, как вы изволили выразиться, со
случайным посетителем.
Неторопливо, небрежным почерком Божив письменно объяснил
участковому недавнее событие, и Дубинин внимательно освоил их,
прочитывая и перечитывая слова, останавливаясь призадуматься на
запятых и точках.
— Хорошо, — скоро сказал он, — я присовокуплю это к
делу, — но я не сомневаюсь, что вы подписали себе еще лишние
годики.
— Как же вам хочется меня посадить, Василий Васильевич.
— Не посадить, а посадить на место, — сказал участковый,
и тут же внутренне возгордился и обрадовался собственной
удачливой находке в словесах. Мы тоже не лыком шиты, —
поду-мал он.
И тут Божив как-то хладнокровно, чисто созерцательно, в
единое мгновение, когда ненадолго прикрыл глаза ладонью, увидел
необычную картину.
Участковый и Марина Ивановна, искаженные страхом,
выглядывают из-за увесистых фасадных колонн кинотеатра на
площадь Лесного поселка, а у самого кинотеатра стоит мотоцикл,
объятый огнем.
И Божив не успел даже разобраться, проанализировать: то ли
он это захотел увидеть сейчас, то ли это видение пришло
откуда-то само внезапно, и он всего лишь подсмотрел его.
Почитав объяснительную и уложив ее в толстенную папку,
Дубинин распрощался с Юрием Сергеевичем. Вскоре Юра услышал
страшные вопли, душераздирающее караул!, оно ворвалось в
малое фойе с улицы и зависло в кабинете.
Что за чертовщина? — подумал Божив и поспешил выяснить
в чем дело.
Когда Юра выскочил на ступеньки, то происходившее на
площади поразило его: от мотора мотоцикла полыхал огонь, и уже
начинал облизывать бензобак.
Справа от Юры за колонной стоял участковый, слева, тоже за
колонной, — уборщица Марина Ивановна, видимо, она и возопила
только что