— В каком смысле понимать твои слова, Юра? — с
налетевшим волнением заговорила она.
— Сергей жив, — сказал Божив.
— Я это знаю.
— Да нет, ты не все знаешь, Наташа.
— Нет, я знаю, Сережа — там… — и Юра насторожился.
— Где… там? — исподволь поинтересовался он.
— Ты все равно не поймешь, Юра, он там, откуда пришла я.
— Ты пришла из Астрала?
— Я не знаю, как называется этот мир, я вообще ничего не
понимаю, что происходит. Я никогда об этом никому не говорила,
Юра, ведь я когда-то умерла, меня похоронили.
— Да, ну это понятно, — определился Юра, — всех нас
когда-то похоронили, в прошлой жизни, если брать за основу
теорию инкарнации.
— Нет, уж лучше молчать и дальше. Прав был Сережа,
написав стихотворение Молчание — золото, — сказал Наташа и
обратилась к Боживу, — хочешь, прочту?
— Да, конечно, мне всегда были близки и понятны Сережины
стихи. Молчание — золото, говоришь, я не встречал это
стихотворение у Сергея.
— Однажды умный, — заговорила Наташа, — просто не за
грош продал себя, он выразился так: Молчи, дурак, за умного
сойдешь! Поверил в это искренне дурак… и светлым днем,
особенно в ночи — дурак молчит, его целы бока… Дурак одернул
умного: Молчи, тогда и ты сойдешь за дурака. Дальше они шли
молча. Юра терялся в догадках.
В роддом их не пустили, но они целых два часа простояли
под окнами — Вика лежала в палате второго этажа. Выглядывая в
открытое окно, она радостно разговаривала со своими
посетителями, но все это время Юру ни на минуту не оставляли
безответные размышления. Ненароком он посматривал на Наташу и
анализировал неожиданные свои домыслы. Ему весьма не терпелось
уточнить до объяснимости и, может быть, даже открыться Наташе,
если такое позволят обстоятельства разговора, на неминуемость
которого он все-таки надеялся, разговора откровенного, который
поставит все на свои места. Юра надеялся на подробное общение
по недосказанной теме с Наташей на обратной дороге из роддома.
Но случилось другое, на что Божив никак не мог рассчитывать:
может, Наташа не захотела продолжать бесе-ду и потому решила
поступить именно так, а может, уж таковы были судьбиные
обстоятельства, но, как бы то ни было, Наташа в одну минуту
попрощалась с Юрой, Оксанкой и Викой и уехала куда-то по делам.
Магический совет
— Алло! Иван, ты?
— Да, это я. А кто это звонит?
— Как тебе сказать… ну, в общем-то это я — Сергей…
Истина.
— Сергей? — в трубке установилось молчание.
— Иван, ты меня слышишь?
— Да. Это я озадачился: что-то голос у тебя изменился. Ты
проснулся?
— Нет. И голосом я говорю не своим, но все-таки своим.
— Около тебя кто-то есть и ты не можешь говорить?
— Да нет, все нормально, я стою здесь один, в телефонной
будке.
— Откуда ты звонишь?
— Я недалеко от Центрального рынка, напротив храма.
— Я имею в виду — отсюда или оттуда.
— А, да нет, отсюда.
— Ясно, а что так стараешься не своим голосом говорить?
— Понимаешь, я тут не один, вернее, один, но не
полностью. Этот тип смылся.
— Ты что, влез куда-то?
— Да, в председателя кооператива.
— Понятно. И что собираешься делать?
— Да есть кое-какие соображения.
— А что Эзоповым языком заговорил?
— Страхуюсь на всякий случай, откуда я знаю, как у тебя
дела.
— Да нет, все нормально, можешь говорить напрямую.
— Хорошо, — сказал я и немного задумался: Стоит ли
все-таки Ивана привлекать, вмешивать в эти обстоятельства? Не
должно бы мне поступать так слабо и подчеркивать в себе
незадачливого ученика. И для меня медвежья услуга, и для Ивана
— слабинка учителя.
— Ты что замолчал?
— Думаю, что сказать.
— Слушай, тебя что, заблокировали или сам играешь?
— Заблокировали.
— Ну это пустяк. Помочь?
— Думаю, что не надо. Это мое недоразумение, мне и
расхлебывать.
— Ну, смотри, тебе виднее.
— Слушай, ты меня, Иван, извини, в случае чего я тебе
позвоню, хорошо?
— Ладно.
— Как у тебя дела, Иван? Как живешь? Работаешь?
— Дела по-старому, правда, диссертацию успел защитить по
медицине. Занятия продолжаю.
— Не женился?
— Женился, не так давно.
— Папкой скоро будешь?
—