своим, сказал Дубинин.
— А дальше жалость какая вышла, Кириллычу пришлось
прикрыть свою дверь, но потом он их обоих видел.
— Кого — обоих?
— Они оба — Екатерина Васильевна и этот странный человек
немного погодя, любезничая, вместе вышли из кинотеатра.
— Как он выглядел?
Марина Ивановна развела руками:
— Я не знаю, Кириллыч знает.
— Ясно, — определился Дубинин, — спасибо за информацию,
Марина Ивановна.
— Да что мне, тяжело, что ли, Василий Васильевич? Я
всегда рада помочь.
… Божив сидел у себя за рабочим столом в кабинете, он
заполнял табель рабочего времени подчиненных своего кинотеатра,
когда в кабинетную дверь увесисто постучали.
— Входите, открыто, — метнулся голос директора к двери.
Дверь отскрипела в кабинет, но никто не вошел.
— Входите же, — удивился Божив.
И теперь в кабинете в одно мгновение объявился участковый
милиционер. Он вошел в кабинет молниеносно, развернулся лицом к
Боживу, остановился и принялся пристально смотреть на Юрия
Сергеевича, который тоже от неожиданности, не говоря ни слова,
встал с кресла и замер, всматриваясь в капитана. Так они
изучали друг друга с полминуты, словно виделись впервые, словно
каждый из них ожидал объяснения от другого.
— Что-то случилось? — наконец-таки проговорил директор,
решивший, что все-таки он хозяин кабинета и ему следует первому
проявить инициативу. Дубинин немного помолчал, слегка скривив
губы, продолжая не отрывать глаз от Божива. Юрию Сергеевичу
показалось, что участковый что-то анализирует, но что…
— Здравствуйте, Юрий Сергеевич, — медленно, с
подозрительной интонацией произнес Василий Васильевич, — можно
мне присесть?
— Конечно, садитесь, пожалуйста, — сказал Божив и
торопливо указал рукой на стул, расположенный рядом с его
рабочим столом, а сам с достоинством присел в директорское
кресло. Дубинин тяжеловесно прошел по ковровой дорожке кабинета
и занял предложенное место, не спуская глаз с Юрия Сергеевича.
— Юрий Сергеевич, вы догадываетесь, по какому поводу я у
вас?
— Нет, не догадываюсь, — озадачился директор.
Но Дубинин снова молчал, продолжая изучать Божива, он
рассуждал про себя: Если бы этот тип и в самом деле был на
море, то наверняка бы остался… на его лице загар, хотя он
наверняка там был недолго и мог использовать зонтик… И
все-таки, это он… он. Две капли воды, как похож!
— Так по какому вы поводу, Василий Васильевич?
— Что вы пишете? — спросил участковый и кивнул на листок
бумаги, лежавший пред Боживым.
— Вот это? — поинтересовался директор, указывая на
табель, положивши на него ладонь.
— Да, — подтвердил капитан, — это.
— Табель рабочего времени за истекший месяц, совсем
замучился — больше всего из документов не люблю заполнять его.
Еще бы, — размышлял Дубинин, — напротив твоей фамилии,
наверняка, несколько рабочих деньков липовых проставлено. Вот
сейчас мы это и зафиксируем, чтобы потом не исправил в случае
чего.
— Дайте посмотреть.
— А что, собственно говоря, такое, что-то я вас не пойму,
Василий Васильевич.
— Ага, испугался, значит… точно он… может, он
вооружен? Расстегну-ка я на всякий случай кобуру, — и Дубинин
незаметно потянулся к кобуре и приоткрыл ее. Божив протянул
участковому табель.
— Вы не волнуйтесь, Юрий Сергеевич, — сказал Дубинин,
изучая документ, но краешком глаза все-таки посматривая за
директором, — мне нужно кое-что сверить.
— А-а, я понял, вы насчет художника, — подытожил Божив.
— Правильно говорите, меня интересуют его точные рабочие
и отпускные дни, — определился участковый и возвратил табель
директору. — А что, копию с этого табеля можно сделать?
— Хорошо, я сделаю копию, когда она вам нужна?
— Сегодня вечером завезете ко мне в участок, но только
заверенную, Юрий Сергеевич, вашей подписью.
А что, если…
— Папочка, ну чего они не звонят? Уже который час? —
поинтересовалась Викина дочь Оксанка у Божива.
— О-о, вот те раз, у меня часы стали, — огорчился Юра,
глянув на свои наручные часы. — Оксанка, — позвал он.
— Что, папочка?
— Посмотри в зале на будильник, а я пока яичницу дожарю.
Девочка выбежала из кухни, с минуту ее не было.
— Ну, что там? — крикнул