бабочек, но они одна из этих бабочек
не порхала у тебя в душе.
— Да, кажется, я начинаю понимать, — отозвался юноша.
— Внимательно осмотрись, — потребовал маг, и юноша все
окрест окинул взглядом.
— Не вокруг, а в себе.
Юноша сосредоточился.
— Увидел ли ты образ любимой там?
— Боже… — проговорил после некоторого молчания юноша,
— я так несовершенен, в моем сердце нет любимой, я не вижу ее.
Тогда что же я искал? И как я мог найти то, чего нет?
— Ты никогда не искал, ты гонялся за красочными
наваждениями.
— Да.
— Надо создать и овладеть, иметь и потерять, и лишь тогда
искать и найти.
— Создать и овладеть, — задумчиво повторил юноша, —
иметь и потерять, и лишь тогда… искать… и найти! —
воскликнул он. — Я сделал последнее…
— Ты зарился на чужое добро и потому всегда получал
пинка, чужая собака непослушна и может укусить.
— Только моя собака откликнется на зов и позволит себя
погладить, — твердо сказал юноша.
— Обрети любимую в себе, создай ее образ, он должен
ожить, шевельнуться в твоей душе, заговорить с тобой на языке
сердца, но и тогда ты не найдешь любимой.
— Я должен буду его потерять, свой образ?
— Отказаться от него, вывести его из души и забыть о нем.
— И забыть о нем, — подытожил юноша.
— Забыть о нем, но твоя любимая будет помнить о тебе, и
тогда ты будешь не одинок в своих поисках: твой образ тоже
будет искать тебя, и придет время, когда вы в одно мгновение
узнаете друг друга, твоя любимая вернется к себе на родину — к
твоему сердцу. Другого пути у любви нет.
Юноша задумался и, как бы рассуждая вслух, проговорил:
— Но если я забуду образ любимой, то как же я его найду,
ведь я не буду помнить, что искать?
— Ты забудешь его в душе, но он будет жить в мире, и ты
будешь помнить об этом и приглядываться к лицам, чтобы узнать
его. Ты должен зорко посматривать на свой образ любимой издали,
пока не встретишь его. Только не нянчить его в сердце, его
колыбель должна быть пуста. Любимая должна прежде всего сама
потратиться на поиски тебя. Родина помнит о нас, но не она
приходит к нам, а мы возвращаемся к ней… — и с этими словами
маг отпустил юношу в мир людей, повелел ему вернуться туда.
Всю обратную дорогу юноша создавал образ любимой в своей
душе, и, когда он пришел к людям, преодолев долгие расстояния,
любимая ожила, шевельнулась в его сердце, и он забыл о ней, и
колыбель его души опустела, и образ его любимой стал жить в
мире и разыскивать его, и юноша пристально, издалека
посматривал на любимую.
И пришло время, и они встретились, и в одно мгновение
узнали друг друга, и им хорошо было вместе.
Но… предсказанное единение с любимой… у юноши
продлилось недолго.
Он стал замечать, что любимая охладевает к нему, а он все
ярче и сильнее любит ее, и даже наступали моменты, когда юноше
не обязательно было видеть свою любимую, ощущать ее присутствие
рядом, потому что любимая начинала жить как-то иначе. И он
чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже будучи один.
И вот наступило самое страшное — любимая совсем охладела
к юноше и покинула его, и как только это произошло, юноша снова
опечалился, и пуще прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса
на заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял
посреди поляны и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг
него. Маг сурово смотрел на юношу, который стоял, понурив
голову, в неведении, ожидая приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
— Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я
ошибся.
— Осмотрись, — и юноша всмотрелся в свою душу, и он
прозрел, — Боже, — воскликнул он, — что я наделал! Я вижу в
своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у меня!
— Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе
в сердце.
— Что же мне теперь делать?
— Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с
тобой.
— Я понял… — сказал юноша твердо. — Не пускайте
любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в душе,
и они никогда не покинут вас, — и с этими словами юноша снова
вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души своей,