— Ну да, это потому, что вы матросов гоняете, они потому
и худенькие все, а вы себе в это время животик отращиваете. Вы
признайтесь — так? Только чур не обижаться!
— Если честно, то немного правды здесь есть, — с
огромным трудом заставляя улыбаться Гришино лицо, сказал я для
поддержания шутки.
— Вы и Сережу гоняли тоже? Только не врать! — хохотала
Наташа.
— Конечно гонял, а что? Он у меня как гвоздик по палубе
навытяжку ходил, особенно после нашего знакомства: я его
промуштровал.
— Ну и как же это было? — успокаиваясь от смеха,
спросила Наташа. — Вы хотели рассказать, как вы познакомились.
— Как было… — И Гришино лицо приняло задумчивый вид.
— Ха, — ухмыльнулся я, — дело было так: пригнали их,
молоденьких гавриков, три экземпляра — один из них был Сергей.
— Так-так, — подзадорила меня Наташа.
— Я почему-то тогда остановился на нем, выглядел он
довольно робко и настороженно, и я решил его в первый же вечер
поставить дежурить на вахту и дал ему задание выдраить корму
первой палубы. Решил я в конце вахты проверить, как там идут у
него дела, спускаюсь на первую палубу, прохожу мимо ресторана
(у нас теплоход туристский был) и только выворачиваю из-за угла
на корму, а мне в лицо вода как ударит, с ног до головы мокрый,
я думал, пробоина случилась, как заору: Стоп, машина! — но
тут же и осекся: это Серега мне в лицо ведро воды выплеснул,
ну, думаю, пацан, сейчас я тебя на канате за борт спущу.
— И спустили? — снова расхохоталась Наташа.
— Да нет, жаль мне стало его — Простите, простите, я не
хотел, я не думал — передумал я его наказывать, за бортом уже
ночь стояла, пришлось раздеваться до плавок и стирать свою
одежду, прямо в реке через борт, вода-то была грязная в ведре,
не мог же я в таком виде по кораблю мимо моряков пройти к себе
в каюту. Постирался и, пока моя одежда сохла, разговорились мы
с ним по душам, с моим подопечным. Так и познакомились, так и
сошлись. И с того самого вечера крепко, по-мужски понимали друг
друга.
Да и Серега перестал робеть, как-то обветрился на реке,
солнышком налился, посмуглел, матросский характер в нем
прорезался. Ему вообще все очень легко давалось.
Наташа перестала смеяться, будто опомнилась, что
сегодняшний день у нее не весел, и она облокотилась на стол и
закрыла лицо ладонями.
— Я понимаю, — сказал я, — вам тяжело теперь… А мне
можно взглянуть на Сергея?
— На спящего Сергея, — добавила Наташа и встала из-за
стола. — Пойдемте, — решительно сказала она и, выйдя из
кухни, зашагала через прихожую в зал. И Гришино тело шло за
ней.
Мы вошли в зал, Наташа аккуратно отодвинула ширму,
огибающую диван, и я увидел себя.
На диване лежало человеческое тело, исхудалое и желтеющее
лицо без какого-либо выражения напоминало мумию.
Я лежал в темно-зеленом спортивном костюме, у меня его
раньше не было, видимо, его преобрела Наташа.
— Вы что? — осторожно спросила Наташа, взглянув в мое
лицо и почувствовав мое внутренее смятение. — Испугались?..
— Нет, но мне очень тяжело видеть Серегу такого. Господи,
пусть он скорее проснется, — одержимо произнес я.
— Пойдемте на кухню, — предложила Наташа, осторожно
устанавливая ширму на место. И мы возвратились на кухню и
молчаливо уселись за стол. Через некоторое время я обратился к
Наташе:
— Вы знаете, я вам принес… — И я полез в карман
Гришиного пиджака,Наташа оторвала взгляд от стола и обратилась
в пристальное ожидание. — Как-то Серега подарил мне сказку о
любви, — достав из кармана несколько сложенных листков,
исписанных от руки, сказал я, развернул эти листки и подал их
Наташе, — может, вы пока почитаете, а я тем временем буду
укреплять дверь?
— Нет, прочтите лучше вы, вслух, а дверь мы можем
укрепить и в следующий раз, ведь правда? — И она возвратила
мне листки. — Я теперь поняла: у вас удивительно много
Сережиных жестов, почитайте лучше вы, пожалуйста.
— Ну, дверь-то мы действительно можем укрепить в
следующий раз — я, честно говоря, шел в гости и даже не
прихватил с собой инструментов.
— Вот и хорошо, — сказала Наташа, и ее задумчивые глаза
разглядывали меня. Еще мгновение, и мне казалось, она увидит
меня, Сережу, что Гришино тело сейчас