обнял и поцеловал его.
— Да. Эти шакалы все могут, но жрать заставить нас —
никогда!.. — отрывисто заговорил Косой. — Люди мы или не
люди!.. Не дадим себя топить в унитазах!.. Голодовка!! — дико
проорал он в сторону двери. — Да… Но жрать все-таки, х…..
— Молчи! Падла! — зверино прошипел Пахан.
Косой тут же осекся и виновато сморщился.
Какое-то время все четверо сидели в неподвижной тишине. И
вот…
Пахан снова приласкал своего любимого арестанта по камере:
стал целовать его в губы.
— Хорошая… — властно шептал он, — одна ты у меня…
Пахан нежно стянул штаны с любимого арестанта и обнажил
свое мужское достоинство. Этот арестант выглядел утонченно,
женственно: длинные волосы: худое, острое лицо; замысловато и
привлекательно улыбчивый; маленький носик слегка привздернутый;
в смолянистых глазах глубокая печаль и ожидание. Под штанами у
арестанта оказались белые кружевные трусики. Их он стянул и
стал на четвереньки… Косой и Полковник прикрыли глаза, будто
задремали…
— Людочка… — насладительно засопел Пахан, истекая
слюною, а я — отшатнулся от объема тюремного Астрала и унесся
прочь.
Одержание любви
В тот день, когда я разговаривал с Наташей по телефону,
когда я впервые овладел земным телом председателя кооператива,
я обещал своей любимой посетить ее дом под видом работника
кооператива: укрепить дверной проем. Но по теснине сложившихся
обстоятельств и потому, что я понимал, видел то главное,
которым следовало заниматься в первую очередь, ибо оно могло
привести меня и Наташу к нашей встрече не на короткое время в
тумане предчувствия, а навсегда, я не пришел в назначенный
день.
Но теперь, когда мелодика моих чувств к любимой перестала
быть заглушаемой аккомпанементом событий, застенки ожидания
встречи расступились передо мной.
И ринулся я к телефонному аппарату, и снова договорился о
своем приходе.
Гришина командировка истекала через три дня, и я должен
был спешить уладить все, что только можно.
В течение сегодняшнего дня, когда я готовил свое сердце к
встрече и оно обретало мужскую крепость в просторах памяти,
вспомнилась мне Вика, и то, как я убил ее в себе, но тогда я не
мог поступить иначе, потому что неминуемо остался бы вне
познания Астрала. Вне меня просторы эти, я не долго в них
летал, — вспомнились мне мои строки, — потому что все на
свете за просторы я отдал, — только бы и осталось тогда мне
сказать, если бы я не решился убить Вику, мою последнюю,
любимейшую привязку на Земле. А Наташу я не хотел убивать, да и
нельзя ее было убить, да и незачем, Наташа была нездешней, она
приходила и уходила как наваждение, и, в конце концов, я сам
превратился в наваждение.
Нам всегда было ближе всего быть местом для предмета, и
потому обладали мы предметами только теми, которые были на
нашем месте, и нам было даже невдомек, что стоит лишь стать
самим предметом, и все места будут предлагаемы для него — для
предмета все места есть, существуют для него, для места же есть
только тот предмет, которым оно обладает. Наташа являлась
предметом, она возникла на месте моем и ушла. И тогда я
перестал быть местом, ибо на что мне нужна была пустота, я тоже
стал предметом. Но обманчивое наваждение ускользнуло и снова
стало местом… Да… тяжелее всего приручить, обладать
наваждением.
Неторопливо, чтобы не захлестнула одышка, я поднялся по
лестничной клетке в своем доме на пятый этаж в Гришином земном
теле и позвонил в свою квартиру, как обычно, три коротких раза.
За дверью послышались шаги, и после короткой паузы кто-то
глянул в глазок на председателя кооператива, — скрежетнул
металлический язычок замка, дверь отшатнулась внутрь моей
квартиры.
Там в прихожей стояла Наташа, она улыбчиво смотрела на
меня в дверную отщелину.
— Здравствуйте, — сказал я.
— Вы Гриша? — Поинтересовалась Наташа в готовности
отстегнуть дверную цепочку.
— Да, я товарищ Сергея и представитель фирмы, — игриво
отрапортовал я, едва удерживаясь от желания вломиться в
прихожую, схватить Наташу на руки и целовать. Тут же Наташа
сорвала цепочку и распахнула дверь, она возникла перед мной в
нежно-голубом атласном халатике. Наташа слегка прищурилась,
словно от яркого света, будто предчувственно