— спокойно спросил Юра.
— Юрочка… — настороженно прошептала Вика и обняла его
своими прохладными руками. — Ты совсем растерялся в этих
бумагах и книгах… Мне холодно, я почему-то замерзла…
— Что? — отрешенно переспросил Юра. — Замерзла?.. Разве
призраки могут…
— Юрочка, не надо больше этим заниматься, я прошу тебя,
оставь, возвратись хотя бы ты! — выкрикнула последние слова
растерянная Вика.
— Вика, — будто позвал свою подругу Божив. — Не пугайся
меня.
— Ну да! Как же я могу не волноваться, если ты уже
заговариваться начинаешь, близких, — Вика всхлипнула, — не
узнаешь…
— Ну что ты, хорошая, что ты говоришь… — зауспокаивал
Юра свою любимую. — Мне нельзя поступить иначе или ты не… —
Божив помолчал несколько мгновений, — не любила Сергея?.. —
ропотно все-таки промолвил он, как бы к чему-то
прислушиваясь… Вика отшатнулась от Божива, насторожилась,
будто ребенок, что-то натворивший, но еще не знающий: накажут
ли его за это…
— Я… и сейчас… люблю… его, — надрывно и
безнадежно, но с непоколебимым оттенком уверенности в голосе,
уверенности в том, что она не лжет, проговорила девушка
сокровенные слова, и похоже было, что эти слова всего лишь
заштрихованы, некогда, случайно залиты чернилами отчаяния, но
все-таки еще читаемы до сих пор трудолюбивой памятью…
Божив стремительно встал, шагнул от стула и отчаянно,
будто прощаясь — обнял безмятежно спокойную в этот момент
Вику…
Но вдруг…
— Ты должен ему помочь… — проговорила девушка. —
Ты… обязательно сможешь… ему… помочь, Юра! — Нарастало
движение Викиных слов. — Помоги ему, спасс…cи…спаси его!!!
— неистово выкрикнула она… Тишина остановила пространство.
Они стояли посреди комнаты, обнявшись: Юра, объятый
любимой, а Вика… объятая только что отзвучавшим… криком.
Время разрасталось во всю комнату и вскоре заполнило ее всю…
Времени становилось тесно. Первой молчаливое пространство
нарушила девушка, она будто шевельнула губами тишину.
— Я беременна, — прошептала, целуя плечо Юры, Вика.
— Да-да… конечно, — ответил на ее ласку Божив.
— Беременна я, — словно попросилась в его глаза девушка.
— Беременна… — снова прошептали ее губы у самого лица
Божива. А мне стало неловко, я зависал рядом с ними, за кадром
физического плана, и мое невидимое присутствие немало мешало
естественному общению этих людей. Я готовился сейчас, в этот
выбранный мною вечер, к контакту с Боживым и находился, в
некотором смысле, в единой медитационной плоскости с другом,
мое невидимое присутствие сосредоточенно связывало, пластично
затормаживало личностность Юры. Его сущность будто бы
присутствовала в теле, но реакции на окружающее проявление
пространства Земли не возникали в соответствии с нормой
человеческих представлений на этот счет, и получалось:
своеобразный энергетический ступор завораживал его сознание и
привычные скульптуры чувств опознавались, но с опозданием. Но я
не мог поступить иначе!..
Мне нельзя было удалиться и теперь: необходимость
действовать заставляла поступиться правилами хорошего тона,
ибо… я выполнял записи своего астрального дневника, а не
капризы свободного художника. Признания и смятения Вики мешали
моим сегодняшним планам. Очень важно войти в общение с другом:
я не посмел переубеждать свое настроение, пусть даже Вика и
подумала в этот не принадлежащий ей вечер о безумии Божива.
Этот вечер принадлежит мне. В этих раздумьях я несколько раз
медленно облетел вокруг стоящих в обнимку моих земных друзей.
Астральная голограмма их физических тел, ярко святящаяся,
словно вращалась на планшете паркетного пола. Юра продолжал не
понимать происходящей ситуации.
Что-то предпринять, решительно действовать — я просто был
обязан!
… Именно сегодня, а не в другое время, произойдет,
улыбнется мне чудо, которого я так неприкосновенно долго
ожидал, восторг земного тела!..
И наконец, все-таки я решился…
Вход в Юрино тело был открыт, и я его прекрасно видел:
оставалось воспользоваться им!..
Слава Богу, опыт подобного у меня уже имелся: но тогда, в
теле маленькой девочки, моей дочери Сабины, я не мог
почувствовать всей полноты и прежнего,