библиотеки. Здесь, прямо
на полу была разостлана кипельнно-белая постель.
Ведьма поставила свечу на стол и обратилась ко мне:
— Садись, попою чайком…
Я послушно сел на стул, но задрал на секунду голову на
потолок и глянул на тени, а когда снова обратил внимание на
стол, то убедился, что передо мною уже стоит в черной подставке
стакан горячего чая. Чай золотисто шевелился в стакане, будто
кипел.
— Не бойся, не обожжешься! — успокоила Екатерина.
Я взял стакан, осторожно поднес его к напряженным губам и
только хотел сделать крохотный глоток, как чая в мгновение не
стало! Даже черной подставки со стаканом не оказалось у меня в
руке…
Ведьма неистово расхохоталась!
Потом она подошла ко мне и бесцеремонно уселась на колени.
— Ты хотел сделать глоток? Тебя мучает жажда? Да? Я тебе
помогу ее утолить! Екатерина умело стянула с меня свитер. Затем
расстегнула и сняла с меня рубашку, освободила меня от майки…
— Ну, что, голенький мой?! — спросила она и, не
дожидаясь ответа, сочно вцепилась своими горячими губами в мои
губы и гибко обвила руками мою шею. Я сидел, будто вкопанный, и
повиновался.
Нацеловавшись, ведьма погладила мою мускулистую грудь,
нащупала и расшевелила своими острыми пальчиками смуглые
ядрышки моих сосков и принялась покусывать их острыми зубками.
И вот ведьма встала с моих коленей, подошла к постели,
остановилась, помедлила секунду-другую и сорвала с себя
разноцветно переливающийся халат.
С минуту я продолжал сидеть на стуле, околдованный блеском
голого тела ведьмы. Я ощущал, как обсыхают обслюнявленные
ядрышки моих сосков…
Я встал со стула и потянулся к ведьме. И когда я обнял ее,
она, будто подкошенная, ослабела, обмякла у меня в руках, и
тяжесть ее тела начала увлекать меня за собой на постель.
Екатерина ложилась так женственно и уступчиво, но слегка
капризничая в едва ощутимых движениях бедер, что, когда я
подмял ее тело, у меня все преждевременно содрогнулось, и мне
стало не по себе, и я стыдливо оставил Екатерину, и, глубоко
вдохнув, лег рядом с нею на спину, и замер…
— Слабачок, — просипела возле моего уха ведьма и
пожурила меня, потрепав за щеку.
— Что поделать, — снова вздохнул я. — Я уже месяц не
был с женщиной…
— Ладно, на первый раз прощаем, — сказала ведьма.
Где-то с пару минут мы пролежали молча… Я набирался
новых сил.
— Екатерина, — позвал я.
— Что, уже?! — обрадовалась она.
— Да…
Прошло часа два — два с половиной. Мы лежали, утомленные,
поодаль друг от друга, отдыхая. Приподнявшись на локти, я
предложил ведьме:
— А хочешь, я тебе прочту стихотворение?
— Новое? — весело поинтересовалась ведьма в искорках
радости.
— Да! — подтвердил я ее догадку.
— Читай!
И я заговорил, снова опрокинувшись на спину, заговорил
громко и облегченно и посматривал на почему-то сказочно до сих
пор не догоревшую свечу на столе:
Включать сегодня, почему-то,
Электролампу не хочу!
Я запалю огарок, чудо, —
Медово-желтую свечу…
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она горячими слезами, —
Моя настольная ЗАРЯ!..
Я закончил читать.
Екатерина любила стихи, и сейчас, завороженная, прижалась
ко мне.
— Хорошо! — сказал ведьма. — Ты знаешь, а я тебе,
пожалуй, скажу одну очень важную для тебя вещь.
— Какую? — спросил я.
— Ведь меня специально подослали, чтобы совратить тебя!
— Организовать новую привязку? — уточнил я.
— Да!.. Чтобы ты не научился выходить из тела! У тебя
золотистое начало, правда, с помесью светло-коричневого и
коричневого, но и этого достаточно! Ты мешаешь кое-кому!..
— Я понимаю, — проговорил я. — Но почему же ты мне все
это выложила?
— Потому что ты — настоящий мужчина и поэт! И мне тебя
жаль… Они тебя погубят… Так задумано… Ведь все равно ты
где-то, да промахнешься, и тогда… — она замолчала. Я тоже
молчал…
— О чем думаешь? — через некоторое время спросила
ведьма.
— О Наташе… — ответил я.
— О той, что похоронили? — поинтересовалась Екатерина.
— Как — похоронили?! — подскочил я с подушки от
неожиданности.
— Да так!.. Как всех