Мир блестит, но внутри – пустота. Обёртка без вкуса. Жизнь – как шаблон.
Он чувствует – не страх, а отвращение.
Слова официанта звучат снова, но уже будто сквозь хриплую плёнку:
«Смирись. Ты никогда не победишь меня, потому что я твоя тень. Расслабься. Возвращайся. Стань, как все…»
И в этих словах – не утешение, а приговор. Мягкий, как вата.
Опасный, как сон без пробуждения.
Он не борется. Не отталкивает. Не цепляется. Он стал пространством, в котором звучало всё: огонь, карканье, крики, искушение, страх.
Шум растворялся в тишине, как крик – в небе.
Пространство содрогнулось, всё звенело, крошилось, рассыпалось… и исчезло.
Воздух врывается в грудь. Он в теле. Глаза открылись. В зрачках – остаточный ужас.
Вдалеке ещё слышно, едва уловимо, карканье, как отголосок тени Майи, что больше не властна над ним.
Он по-прежнему сидит рядом с Ратнашивой.
Ариан оборачивается к Ратнашиве – взгляд застыл, дыхание сбито. Слова путаются, фразы рвутся…
И тогда Ратнашива произнёс:
– Ты был там.
Ариан судорожно выдохнул, пытаясь заговорить:
– Это было… – взгляд скользнул в сторону. – Это… не объяснить. Я…
Он запнулся, устремив взгляд на Ратнашиву, как на того, кто должен объяснить вместо него.
Ратнашива смотрел спокойно, будто давно знал, что это случится.
– Ты прошёл сквозь завесу, – сказал он. —
То было не место… а испытание.
Иллюзия ума, которая принимает любую форму, чтобы удержать.
Ариан слушал, почти не дыша.
– Она манит тем, что знакомо.
Комфортом. Улыбками. Успокоением.
Но за всем этим – ловушка.
Ты видел её изнутри.
Ты почувствовал цену отказа от себя.
Ариан кивнул. Медленно.
– Это как… будто всё красиво, но что-то не так. Пусто.
Ратнашива чуть улыбнулся.
– Так и есть.
Пустота, что не к свободе зовёт… а к забвению. Чтобы ты уснул. Забыл, кто ты. Перестал искать.
Он замолчал, давая словам отзвучать. Потом добавил тише:
– Это не просто игра ума.
Это ум, ставший декорацией.
Он может казаться жизнью, казаться любовью, даже свободой…