Но цель никогда не приближается. Морковка, подвешенная перед носом хорошо выдрессированного хомячка, всегда остается на том же расстоянии. Счастье, которое им обещали, оказывается не конечной точкой, а следующим горизонтом, который отодвигается с каждым их шагом. Успех оказывается не состоянием покоя, а лишь более высокой точкой старта для следующего забега. И в какой-то момент в фундаменте их реальности появляются трещины. Сквозь эти трещины начинает просачиваться тишина. И в этой тишине рождается страшный вопрос: «А что, если цели нет? Что, если я бегу в никуда? Что, если все это – ложь?».
Это мгновение ужаса. Это миг прозрения, от которого они в панике бегут. И чтобы заглушить этот шепот истины, они требуют у Шума дозу посильнее. Они начинают бежать еще быстрее. Они работают до изнеможения, покупают еще больше ненужных вещей, вступают в еще более отчаянные отношения, с головой уходят в политические баталии, в фанатизм, в идеологии. Они ищут любой внешний шум, который заполнит внутреннюю пустоту. Они кричат о своих убеждениях не для того, чтобы убедить других, а для того, чтобы убедить самих себя. Их гнев, их ненависть, их показательная радость – все это лишь усилители громкости, попытка заглушить предательскую тишину внутри.
Вот почему агония так оглушительна. Это не звук силы. Это звук страха. Это предсмертный крик системы, построенной на лжи. Система кричит через своих адептов. Она кричит рекламой, которая обещает тебе целостность через покупку. Она кричит политикой, которая обещает тебе безопасность через ненависть к другому. Она кричит индустрией развлечений, которая предлагает тебе забыться в чужих историях, чтобы не проживать свою. Она кричит рынком дешевого счастья, который продает тебе «позитивное мышление» как обезболивающее, чтобы ты не чувствовал, как гниет твоя жизнь.