Юлиан лежал на узкой кровати под единственным грубым шерстяным одеялом. Свеча давно догорела, и комната погрузилась во мрак, настолько плотный, что его, казалось, можно было потрогать. Он не спал. Перед его внутренним взором стояла трещина. Не та, что в стене у камина, а та, что прошла через все его существо. Он чувствовал ее физически – как холодок вдоль позвоночника, как едва уловимое головокружение, как будто он стоял на краю пропасти, которую только что осознал.
Он был архитектором. Его разум, воспитанный Кантом, требовал систематизации, категоризации. Он попытался применить этот метод к новому миру.
Фундамент: Забота (как утверждал Хайдеггер). Но что это за материал? Он не имел плотности, упругости, модуля Юнга. Его нельзя было измерить. Как можно строить на этом?
Стены: Не Пространство, Время и Причинность, а некое «Присутствие». Ощущение себя-в-мире. Но это было столь же зыбко.
Крыша: Осознание собственной смертности, «бытия-к-смерти». Та самая «глухая стена», в которую упиралось Время.
Эта конструкция была чудовищно нестабильной. Она дышала, двигалась, менялась в зависимости от наблюдателя. Это был кошмар для инженера. И все же… в этом кошмаре была пугающая, первобытная достоверность. Он вспомнил лица кантовцев у калитки. Они были похожи на идеально выточенные мраморные бюсты. Прекрасные, но лишенные жизни. А морщинистое, живое лицо Хайдеггера с глазами-осколками – оно было настоящим.
Он закрыл глаза, и его сознание, отвыкшее от сновидений, погрузилось в хаос.
Ему снилось, что он снова в Белой Башне. Он стоит перед своим кульманом. На ватмане – его безупречный чертеж Абсолютного Дома. Но линии начали шевелиться. Прямые углы искривляются, параллельные линии сходятся. Он хватает ластик, стирает кривую, но на ее месте проступает другая, еще более причудливая. Он пытается воспользоваться линейкой, но та изгибается у него в руках, как змея. Светящиеся стены Башни тускнеют, и сквозь них проступают очертания старой, скрипучей мебели, запах полыни, треск поленьев в камине. Он слышит скрип. Нет, это не скрип. Это смех. Низкий, хриплый смех Хайдеггера, который доносится отовсюду – из-под пола, из-за стен, из самого ватмана. «Смотри, архитектор! – гремит голос. – Смотри на изнанку своего чертежа!»