Ты выполнил все, о чем я говорил тебе, прилежно и точно. Если ты
и талантлив, то сумел скрыть это. Возможно, это твой стиль. Ты не
медлителен, но действуешь так, как медлительные люди. Ты очень уверен в
себе, нo ведешь себя, словно ты беззащитен. Ты не робок, но производишь
впечатление, будто боишься людей. Все то, что ты делаешь, указывает
только на одно — ты должен все это разбить. Безжалостно.
— Но каким образом, дон Хуан? Что ты имеешь в виду? — спросил я
взволнованно.
— Я думаю, что все сводится к одному поступку, — ответил он. — Ты
должен покинуть своих друзей. Ты должен распрощаться с ними по-хорошему.
Ты не сможешь продолжать идти путем воина, неся за плечами свою личную
историю. И если ты не покончишь с прежним образом жизни, то не сможешь
следовать моим наставлениям.
— Минутку, минутку, минутку, дон Хуан, — сказал я. — Мне нужно
прийти в себя. Ты требуешь от меня слишком многого. По правде говоря, я
не уверен, что смогу все это сделать. Мои друзья — это моя семья. Моя
точка отсчета.
— Точно, точно, — заметил он, — твоя точка отсчета. Именно поэтому
с ними следует расстаться. У магов только одна точка отсчета —
бесконечность.
— Но как я могу это сделать? — спросил я жалобно. Его требование
выводило меня из равновесия.
— Ты можешь просто уйти, — сказал он равнодушно. — Уйти любым
возможным путем.
— Но куда я пойду? — спросил я.
— Я бы посоветовал тебе снять номер в одной из тех жалких гостиниц,
которые тебе хорошо известны, — ответил он. — Чем безобразнее заведение
— тем лучше. Если в комнате постелен ковер болотного цвета, на окнах
висят шторы болотного цвета, а стены оклеены такими же обоями, тогда эта
гостиница может сравниться с той, которую я показал тебе как-то в
Лос-Анджелесе.
Я издал нервный смешок, вспоминая нашу поездку с доном Хуаном по
промышленным районам Лос-Анджелеса, где можно было найти только склады и
обветшалые гостиницы для проезжающих. Одна из гостиниц особо привлекла
внимание дона Хуана благодаря помпезному названию — «Эдуард Седьмой». Мы
остановились напротив, чтобы лучше рассмотреть ее.
— Вот эта гостиница, — произнес дон Хуан, указывая на здание, —
представляется мне подлинным олицетворением жизни среднего человека на
Земле. Если ты удачлив и безжалостен, то снимешь здесь комнату с окном,
выходящим на улицу, чтобы наблюдать из окна за нескончаемым шествием
человеческих бед. Если ты не столь удачлив или не столь безжалостен, то
снимешь себе внутреннюю комнату с окном, глядящим на глухую стену
соседнего дома. Подумай о том, что это значит — провести всю жизнь,
разрываясь между двумя такими видами. Завидуя виду на улицу, если живешь
во внутренней комнате, и завидуя виду на стену если поселился в наружной
и устал смотреть на мир.
Метафора дона Хуана вызвала во мне бесконечное беспокойство, так
как я принял ее близко к сердцу.
Сейчас же, столкнувшись с возможностью поселиться в гостинице,
сравнимой с «Эдуардом Седьмым» я не знал что и сказать, куда отправиться.
— Что ты предлагаешь мне там делать, дон Хуан? — спросил я.
— Магу нужно такое место, чтобы умереть, — сказал oн глядя на меня
и не мигая. — Ты никогда не был один в своей жизни. Сейчас пришло время
сделать это. Ты будешь осваться в этой комнате, пока не умрешь.
Подобный совет испугал меня, но и вызвал приступ смеха.
— Не могу сказать, что собираюсь так поступить, дон Хуан, — сказал
я. — Но каков критерий того, что я мертв? Если ты действительно не
хочешь моей физической смерти.
— Нет, — ответил тот. — Я не хочу, чтобы твое тело умерло физически.
Я хочу, чтобы умерла твоя личность. Это две совершенно разные вещи. По
существу, твоя личность имеет очень мало общего с твоим телом. Твоя
личность — это твой разум, и поверь мне, что твой разум не является
твоим.
— Что это за ерунда, дон Хуан, что мой ум не мой? — услышал я свой
собственный голос, в котором появилась нервозная гнусавость.
— Я расскажу тебе как-нибудь об этом предмете, но не тогда, когда
ты еще думаешь о своих друзьях.
— Критерий, по которому можно определить, что маг мертв, —
продолжал дон Хуан, — определяется тем, что ему становится безразлично,
находится он в обществе или один. Твоя личность умрет в тот день, когда
ты перестанешь жаждать компании своих друзей и прикрываться своими
друзьями как щитом. Что скажешь на это? Согласен сыграть?
— Я не способен на это, дон Хуан, — ответил я. — Бесполезно
пытаться лгать тебе. Я не смогу покинуть своих друзей.
— Это совершенно нормально, — сказал