Мне тоже нечего было сказать: я
сам занялся занялся подсчетами, пытаясь придумать способ найти две
тысячи долларов. Я даже подумал о том, чтобы действительно подать
просьбу о дотации.
— Вы уверены, что старик захочет говорить со мной? — спросил я.
— Разумеется, — заверил Хорхе, — Он не только поговорит с тобой, но
и покажет какое-нибудь колдовство, если, конечно, ты ему заплатишь. И вы
сможете договориться о том, сколько ты будешь платить за дальнейшие
уроки, — Хорхе Кампос опять ненадолго умолк, пристально глядя мне в
глаза. — Так что, сможешь заплатить две тысячи? — спросил он таким
нарочито равнодушным тоном, что я вновь мгновенно осознал, что он
мошенник.
— О да, это вполне приемлемая сумма, — успокаивающе соврал я.
Он не мог скрыть своего ликования.
— Молодец! Молодец! — одобрительно воскликнул он.
— Вот и договорились!
Я попытался задать ему еще несколько общих вопросов о старике, но
он бесцеремонно прервал меня:
— Спросишь у самого старика. Он будет в твоем полном распоряжении,
— с улыбкой пообещал Хорхе.
Он принялся рассказывать мне о своей жизни в Соединенных Штатах и
деловой карьере. Поскольку я уже отнес его к категории жуликов, не
знающих ни единого английского слова, он вдруг перешел на английский,
что привело меня в полное замешательство.
— Так вы говорите по-английски! — воскликнул я, даже не пытаясь
скрыть свое изумление.
— Ну разумеется, мой мальчик, — ответил он с техасским акцентом,
которому подражал на протяжении всего нашего разговора. — Я ведь
говорил, что хотел испытать тебя, проверить, насколько ты находчивый. И
следует признать, что ты весьма сообразителен.
Он великолепно говорил на английском и принялся развлекать меня
всякими шутками и историями. Мне показалось, что мы добрались до Потама
почти мгновенно. Мы подъехали к дому на окраине города и вышли из машины.
Хорхе шел впереди, громко выкрикивая имя Лукаса Коронадо.
Откуда-то из глубины дома раздался голос: — Сюда.
В задней комнате лачуги, прямо на расстеленной на полу козьей шкуре
сидел человек. Держа в руках резец и деревянный молоток, он возился с
куском дерева, зажав его голыми ступнями. Удерживая его на месте ногами,
человек управлял им, словно огромным вращающимся колесом гончара. Ступни
ловко вращали дерево, а руки тем временем обтачивали его резцом. Я
никогда в жизни не видел ничего подобного. Он делал маску, выдалбливая в
ней углубления искривленным резцом. Непринужденность, с какой он
удерживал деревяшку ногами и поворачивал ее, была совершенно
замечательной.
Человек был очень худым: вытянутое лицо с резкими чертами, высокие
скулы и темная, почти медного цвета кожа. Кожа на лице и шее была так
натянута, что казалось, вот-вот лопнет. Он носил тонкие обвисшие усы,
которые придавали его угловатому лицу зловещее выражение. У него был
орлиный нос с очень тонкой переносицей и свирепые черные глаза.
Совершенно черные брови выглядели так, будто были нарисованы карандашом,
— как и блестящие черные волосы, зачесанные назад. Мне никогда еще не
доводилось видеть такого неприятного лица. При взгляде на него в голову
приходил образ итальянского отравителя эпохи Медичи. После внимательного
изучения лица Лукаса Коронадо я решил, что самыми подходящими для него
будут слова «свирепый» и «угрюмый».
Я заметил, что ноги у него были такими длинными, что, хотя он сидел
на полу и сжимал ногами кусок дерева, колени доходили до самых плеч.
Когда мы подошли ближе, он прервал работу и поднялся. Лукас был худым
как вешалка и еще выше ростом, чем Хорхе Кампос. Он тут же надел свои
гуарачес — как мне показалось, в знак уважения к нам.
— Входите, входите, — без улыбки сказал он. У меня возникло
странное ощущение, что Лукас Коронадо вообще не умеет улыбаться. — Что
стало причиной такого приятного визита? — спросил он у Хорхе Кампоса.
— Я привел этого молодого человека. Он хочет задать пару вопросов о
твоем искусстве, — покровительственным тоном сообщил Хорхе Кампос. — Я
поклялся, что ты ответишь на его вопросы совершенно правдиво.
— Ну конечно, конечно, — заверил Лукас Коронадо, окинув меня с ног
до головы равнодушным взглядом.
Он перешел на другой язык — я решил, что это язык племени яки.
Лукас и Хорхе погрузились в оживленный разговор, и говорили так довольно
долго. При этом оба вели себя так, словно я вообще не существовал.
— Есть одна проблема, — наконец сказал мне Хорхе Кампос. — Лукас
только что сообщил мне, что сейчас у него очень напряженное время, так
как приближаются