/>
— Я привел этого молодого человека. Он хочет задать пару вопросов о
твоем искусстве, — покровительственным тоном сообщил Хорхе Кампос. — Я
поклялся, что ты ответишь на его вопросы совершенно правдиво.
— Ну конечно, конечно, — заверил Лукас Коронадо, окинув меня с ног
до головы равнодушным взглядом.
Он перешел на другой язык — я решил, что это язык племени яки.
Лукас и Хорхе погрузились в оживленный разговор, и говорили так довольно
долго. При этом оба вели себя так, словно я вообще не существовал.
— Есть одна проблема, — наконец сказал мне Хорхе Кампос. — Лукас
только что сообщил мне, что сейчас у него очень напряженное время, так
как приближаются праздники. Поэтому сегодня он не сможет ответить на все
твои вопросы, но обязательно сделает это в другой раз.
— Да, да, конечно, — подтвердил Лукас Коронадо на испанском. — В
другой раз — обязательно. В другой раз.
— Нам придется уйти, — сказал Хорхе Кампос, — но я непременно
приведу тебя к нему позже.
Когда мы уходили, я почувствовал желание высказать Лукасу Коронадо
свое восхищение его изумительным мастерством одновременной работы руками
и ногами. Он взглянул на меня так, будто я сумасшедший, а глаза его
расширились от удивления.
— Ты что, никогда не видел, как делают маску? — процедил он сквозь
сжатые зубы. — Ты откуда свалился? С Марса?
Я почувствовал себя идиотом и попытался объяснить, что для меня
этот способ является совершенно новым. Мне показалось, что сейчас он
ударит меня по голове. Хорхе Кампос на английском сказал мне, что своим
замечанием я очень обидел Лукаса Коронадо. Он воспринял мою похвалу как
скрытую попытку посмеяться над его бедностью. Для него мои слова стали
ироничным указанием на то, каким нищим и беспомощным он стал.
— Все совсем наоборот! — заявил я. — Я считаю, что он великолепен.
— Не вздумай говорить ему что-то подобное, — резко возразил Хорхе
Кампос. — Эти люди привыкли воспринимать и высказывать оскорбления в
самой тонкой форме. Он считает очень странным, что ты пренебрежительно
отзываешься о нем, хотя совсем его не знаешь, и к тому же смеешься над
тем, что он не может позволить себе купить верстак для работы с деревом.
Я был совершенно растерян. Мне меньше всего хотелось портить
отношения со своим единственным возможным выходом на старика. Судя по
всему, Хорхе Кампос прекрасно понимал мою досаду.
— Купи у него какую-нибудь маску, -посоветовал он. Я ответил ему,
что денег у меня едва хватит на то, чтобы заправить машину и купить еду,
и что я собираюсь добраться до Лос-Анджелеса одним махом, без остановок.
— Тогда дай ему свою кожаную куртку, — как нечто само собой
разумеющееся сказал Хорхе, хотя и произнес это доверительным,
значительным тоном. — Иначе ты разозлишь его и тогда запомнишься ему
только нанесенным оскорблением. Не стоит говорить ему, что его маски
хороши. Просто купи одну.
Когда я сказал Лукасу Коронадо, что хочу обменять свою кожаную
куртку на одну из его масок, он удовлетворенно ослабился, взял куртку и
тут же надел ее. Он пошел к дому, но, прежде чем войти, сделал какое-то
странное круговое движение, опустился на колени перед чем-то вроде
алтаря. Он двигал руками, словно вытягивал их, а потом потер ладонями
края куртки.
Он вошел в дом, вынес оттуда обернутый газетами сверток и передал
его мне. Я хотел задать ему несколько вопросов, но он извинился и сказал,
что у него много работы, однако добавил, что если я захочу, то могу
вернуться в другой раз.
На обратном пути в Гуаймас Хорхе Кампос попросил меня развернуть
сверток. Он хотел убедиться, что Лукас Коронадо не обманул меня. Мне не
хотелось проверять, что в свертке, — я был целиком занят мыслью о том,
чтобы вернуться к Лукасу в одиночестве и поговорить с ним. Я пребывал в
приподнятом настроении.
— Я должен увидеть, что он тебе дал, — настаивал