Ты вложил в меня доброту. Не показную, не слащавую, а ту, что идет из глубины – помочь, не ожидая благодарности, понять, простить, поделиться последним. Ты всегда был добрым. Улыбаюсь сейчас, вспоминая это. Я очень гордилась этим.
И, папа… твой оптимизм. Это был не наивный взгляд сквозь розовые очки. Это был выбор. Выбор видеть свет даже в кромешной тьме. Как ты держался в самые последние дни! Болезнь ковыряла тебя изнутри, боль была твоим постоянным спутником, а та страшная рана… часть ноги, отданная гною и болезни. Ты знал. Знало твое тело, знал взгляд врачей, знала тяжесть в воздухе. Конец приближался неумолимо. Но ты не сломался. Не превратился в жалкую тень, выпрашивающую жалость. Ты держался. Молча. С достоинством. Молодцом. Не нытьем, а силой духа, которая казалась нечеловеческой. Ты не жаловался на боль. Ты просто… был. До последнего вздоха. Твоя стойкость в те дни – это урок мужества на всю мою оставшуюся жизнь.
Вот оно, истинное наследство. Не вещи, а принципы. Не удочки, а умение ждать у воды в тишине. Не дом, а умение строить любовь и уважение. Не просто жизнь, а умение встретить ее конец с непоколебимым достоинством.
У реки, глядя на твой поплавок, качающийся на волнах вечности, я скажу это громко, чтобы ветер донес до тебя:
Благодарю тебя, ПАПА. За все. Ты живешь во мне. Всегда
3 Опора
В подъезде, стоит оно. Растение. На первый взгляд – парадокс, воплощенный в зелени. Из тесного горшка, будто из сжатой кулаком земли давних обид, тянется вверх стебель. Не батальонный ствол дуба, не монолит бамбука. Он тонок. До хрупкости. До прозрачности. Кажется, вздох, неосторожный жест – и жизнь переломится у самого основания, там, где она с таким трудом пробилась сквозь темень субстрата.
Но взгляд скользит вверх – и замирает. Потому что над этим кажущимся изъяном силы, над этим зыбким фундаментом, вздымается нечто иное. Пышная шапка листьев. Широких, сочных, пронизанных живительным соком уверенности. Они раскинулись мощно, дерзко, заявляя о жизни не робким шепотком, а полнозвучным аккордом зелени. Они дышат, тянутся к свету окна – к свету понимания, что льется здесь же, в комнате.