К методологии исследований
В многовековой традиции народов мира к путешествиям Центрально-Азиатская экспедиция Н.К.Рериха занимает особое место. Страстью к открытию новых земель, к познанию дальних стран, обычаев и нравов других – «чужих» – для путешественников племен и народов сопровождались все этапы развития человеческого рода.
Но что случилось с одной из крупнейших азиатских экспедиций – экспедицией Н.К.Рериха? Прошло 80 лет с момента ее завершения, а мы не встретим ее названия среди известных всему миру географических экспедиций. Нет ее описания в словарях и энциклопедиях, она не изучается на уроках в школе. С ее маршрутом, длиной в тысячи километров, практически не знакомы ученые-естествоиспытатели, геологи и географы, биологи, историки науки2.
В чем же причина такого «молчания Вселенной» по отношению к выдающемуся событию в истории открытий… Открытий чего? Новых материков, горных хребтов, морей и рек, или залежей полезных ископаемых, суливших несметные богатства? Или, может быть, неизвестных науке видов растений и животных, или новых земных обитателей в заоблачных высотах, увидеть которых не дано простым смертным? Ни то ни другое в отдельности, и то и другое – вместе.
Однозначный ответ для себя найти трудно. Может быть, он придет позже, после многих научных исследований, что еще впереди, после изучения трудов, оставленных семьей Рерихов потомкам. Но знаю точно одно: если бы Центрально-Азиатская экспедиция сделала хотя бы небольшую часть традиционных географических открытий в малодоступных и слабо изученных высокогорьях Гималаев, на плато Тибета, в безводных пустынях Гоби, на непроходимых тропах и перевалах величайшей горной системы мира, то тогда бы она сияла звездой первой величины, украшавшей знаменитые географические экспедиции мира. Стала бы доступной обыденному сознанию, узнаваемой и понимаемой.
Сегодня же она – загадка. Но можно приблизиться, пусть и не полностью, к раскрытию ее целей, причин непонимания ее мирового значения, ее нравственного, духовного влияния на каждого, кто пытается проникнуть в ее сокровенные глубины, – в этом нам окажет помощь испытанный временем сравнительно-научный метод, входящий в общую методологию истории науки.
Исходной методологической посылкой в исследовании послужит многозначность практически всех крупных мировых экспедиций. Как сложная социально-психологическая, социоприродная и экономическая система, любая географическая экспедиция— будемтакназыватьи Центрально-Азиатскую— функционирует в природном пространстве-времени. Она синергетически связана с внутренним и внешним событийным миром: с «длением геологического времени», по В.И.Вернадскому, и с внезапно наступающими, по С.П.Курдюмову и Е.Н.Князевой [1], «режимами с ускорением», требующими принятия мгновенных решений, изменений, порой кардинальных, первично поставленных задач и целей или их существенного расширения. Следовательно, можно говорить об экспедиции Н.К.Рериха как о многоцелевой, а отсюда, в частности, вытекает и невозможность определить одну-единственную причину «непонимания» истинной роли и значения экспедиции: таких причин несколько. Их иерархия проступает от относительно «простых», как бы лежащих на поверхности причин («не сделали географического открытия!») до глубинных, порой скрытых, подлинно великих причин – целей, требующих обстоятельного историко-научного исследования результатов экспедиции, сравнительного их соотнесения с целями и достижениями крупнейших экспедиций путешественников-первопроходцев в разных частях обитаемой и необитаемой земной ойкумены.
Таков наш схематичный план изучения общих и особенных свойств Центрально-Азиатской экспедиции. Но в каждом исследователе, наверное, где-то внутри запрятана надежда, что в процессе изучения удастся приблизиться к пониманию психологических черт личности великих путешественников, особенностей их мышления и мировосприятия. Однако в этой надежде таится и опасность – переход недопустимой для научного исследования «границы дозволенного». Вольно или невольно переходя невидимую черту, исследователь начинает приписывать изучаемым творцам великих экспедиционных путешествий свои собственные мысли и домыслы, искажающие, иногда до неузнаваемости, их нравственный облик и смысл содеянного ими на благо человека. Мы знаем, что такая потенциальная опасность по отношению к творчеству семьи Рерихов давно переросла в реальную угрозу искажения их благородных целей, непонимания смысла их творческой и общественной деятельности3. В полной мере это относится и к трактовке ряда непроясненных и неизученных современной наукой моментов деятельности Н.К., Е.И. и Ю.Н. Рерихов в Центрально-Азиатской экспедиции. Поэтому, чтобы не ошибиться, будем сверять свои собственные догадки с мыслями и поступками членов семьи Рерихов, запечатленными в их огромном художественном, литературном, научном и эпистолярном наследии, в их научной, художественной и общественной деятельности4.