Заброшенная шахта «Углич» встретила их мрачным молчанием. Гигантские, поржавевшие копры упирались в низкое серое небо. Воздух пах пылью, углём и забвением. Остальные подошли позже, поодиночке или парами, стараясь не привлекать внимания.
– Все здесь? – тихо спросила Ева, делая перекличку взглядом.
– Все, – кивнул Влад. Его Crimson Oracle беспокойно кружил вокруг, предчувствуя недоброе. – Карта ведёт к главному стволу.
Вход в главную шахту был заварен массивными металлическими листами, но Rust Apocalypse Антона без труда проделал в ржавом металле дыру, достаточно большую, чтобы пролезть.
Внутри царила абсолютная тьма и тишина, нарушаемая лишь шорохом осыпающейся породы и далёким скрипом металла. Flare Wing Даши осветил путь, выжигая паутину, свисавшую с балок.
Их ждало не физическое испытание, а психическое. Внезапно из темноты на них хлынули фантомные образы – тени погибших шахтёров, их крики, ощущение надвигающейся тесноты и обвала. Это была иллюзия, порождённая самим местом, усиленная Зордом.
– Это не по-настоящему! – закричала Ева, но её голос утонул в рёве призрачной катастрофы.
Mirror Fenix Евы дрожал, отражая эти кошмары, но не мог их остановить. Паника начала охватывать группу.
И тогда вперёд шагнула Настя её Voodoo Doll выглядел жутковато, но сейчас он был нужен. Она достала из кармана куртки маленькую, кривую иглу и воткнула её в руку своей куклы.
– Боль отменяет иллюзию, – прошептала она, и по её руке пробежала судорога.
В тот же миг призрачные видения дрогнули и распались. Класс стоял, тяжело дыша, в тихой и тёмной шахте.
На стене перед ними проступила новая карта. Теперь это была карта страны. Ярко горел район Уральских гор. И сразу же их бумажная карта отозвалась, проявляя четвёртую точку: ««Храм Тишины», Япония» со значком сакуры.
После Урала маршрут вёл их через океан. Добирались по поддельным документам и с помощью Mirror Fenix Евы, который создавал иллюзорные «родителей» для них на паспортном контроле.
Храм стоял на уединённом горном склоне, окружённый вековыми кедрами. Воздух был кристально чистым и звеняще тихим. Словно сама природа соблюдала обет молчания. Испытание здесь было не физическим, а ментальным.