– Мама, ну мы ведь это уже тысячу раз обсуждали. Мне тоже не нравится эта бетонная конура на седьмом этаже. Но в наше время, гораздо безопасней в такой коробке, чем в отдельном доме. Преступлений в частном секторе всё больше с каждым днём. Ведь проникнуть в домик гораздо проще, чем в квартиру как у нас. А я, уходя на работу, хочу быть уверенным в твоей безопасности.
– Понимаю, сынок. Пусть домик в деревне останется моей маленькой мечтой. – женщина глубоко вздохнула. – А ты чего зеркало в прихожей снял.
– А зачем оно мне? Мне ведь макияж не наносить.
– Эх, Сашка, Сашка. Я ведь знаю, что это всё из-за твоих шрамов. Чувствую, что ты смириться не можешь. Но запомни одно, для меня ты самый красивый и добрый!
– Ой, мам. Да я вообще не парюсь по этому поводу. И даже забываю иногда про эти шрамы.
– Ну, значит, зеркало верни на место. Я всё-таки девочка и мне нужно прихорашиваться.
– Прости мамуль, не подумал.
Александр вновь уселся на край кровати. Поглаживая седые, редкие волосы женщины он, улыбнувшись, спросил:
– А может, я лучше тебе в комнате это зеркало повешу?
– Хорошая мысль. И мне не так далеко ходить. – мать подмигнула ему. – Ну, рассказывай, чего там, у тебя на работе?
– А чего рассказывать? Всё как обычно. Ты же сама знаешь. Как закопался я в бумажках, так и перебираю их уже который год. Тоска зелёная и никакого просвета.
– Сашка, а может, ты всё-таки бросишь эту работу? Уж больно смурной ты всё время возвращаешься. Нельзя ведь ничего через силу делать. Жизнь-то она короткая.
– Мам, ну чего ты говоришь? Ты ведь сама новости смотришь и знаешь, что происходит. Безработица поголовная! Все предприниматели и мелкие, и средние разорились, да позакрывали свои лавочки. Люди за еду работают. И то лишь те, кому повезло. Остальные голодные сидят.
– Но ведь в конторе твоей тебя не ценят совсем. Когда у вас этот пожар случился, чем они тебе помогли? Даже инвалидность не оформили!