Евгений Гаркушев

НИЧЕГО, КРОМЕ МАГИИ 1-2 часть

Извини, если тебе показалось, что

я тебя обидел. Насчет добрейшей души Ульфиус, как всегда, преувеличивает.

Хотя по сравнению с ним я, конечно, ягненок...

- Чего уж там, - буркнул Сергей. Каким-то очень уж странным был Великий

магистр. Совсем не похож на Ульфиуса. И накинулся на них, словно поджидал.

- Как называется этот мир? - спросил он, чтобы что-нибудь сказать. - Жара

здесь стоит...

Бонуций скромно промолчал, а Ульфиус ответил:

- Бонуцитон. Мир Великого магистра. Мне тоже кажется, что здесь слишком

тепло. Видимо, оттого, что сам магистр Бонуций родился в гораздо более

холодных краях и поэтому особенно любит солнечный свет и тепло.

Продвижение по коридору, указанному шариком, возможно, и имело какие-то

глубинные преимущества, но Кравчук их пока не осознал. Напротив, метров

через сто туннель стал резко сужаться. Идти в полный рост по нему уже было

нельзя. Дорогу часто перекрывали завалы, через которые нужно было

проползать. Расстояние между грудой камней и кровлей иногда составляло

сантиметров сорок. Кроме того, в коридоре было очень жарко и душно.

Владимир Петрович лез по туннелю часов восемь. На всем пути ему не

встретилось ни одного ответвления. Не было в коридоре и источников влаги.

Кравчук с ужасом думал о том, что дорогу ему может перекрыть завал, и тогда

придется возвращаться назад - по тому же ужасному маршруту, навстречу

неведомой опасности. Разнообразие вносило лишь одно - туннель то шел почти

горизонтально, то круто поднимался в гору.

Звуков, свидетельствующих о погоне, Кравчук не услышал, хотя несколько

раз замирал и тщательно прислушивался. В туннеле вообще было слишком тихо.

Когда ползти дальше совсем не стало сил, человек на несколько часов

задремал. Шарик во сне не явился, наяву - тоже. Все время хотелось пить.

Проснувшись, Кравчук вновь полез вперед. К счастью, его фонарик стал

светить словно бы даже ярче. Нечего и говорить, что ни одного самого

захудалого светильника в глухом туннеле не было.

- Может быть, это нора золоторойной крысы? - заинтересовался Кравчук. -

Или ход в ее кладовую?

Предположение смутило его, лишь поскольку предполагало встречу с хозяйкой

кладовой. О золоте как о богатстве Кравчук уже не думал совершенно.

Собственно, на пути, в туннеле, ему несколько раз попадались золотые

самородки, самый крупный - с кулак, но он не нагнулся, чтобы подобрать их.

Тащить с собой лишний груз было бы слишком утомительно.