Неизвестный

Титул

мы будем по-прежнему из того, что уровень первой философии недостижимо высок и своими выводами даже свел на нет саму целесообразность философии. Закономерно, что после Платона в области мысли воцарилась схоластика (отвлеченные от конкретики рассуждения) и, так называемый, теоцентризм. Яркий пример схоластики - это спор двух ученых мужей на предмет "есть ли у крота глаза". Спор разгорелся настолько жарко, что работающий неподалеку садовник предложил господам вырыть крота и посмотреть на дело непосредственным взором (свои-то глаза у них есть, в конце концов?). На садовника зашикали и прогнали. Он непрофессионально вмешался в спор. После Платона считалось неважным, что мы видим, важно было знать в принципе - могут быть у крота глаза или не могут быть. Это не анекдот, а действительный факт, записанный в средневековых источниках. Схоластика была безобидна, но и бесполезна. А вот теоцентризм (определение Бога центром любых рассматриваемых явлений) был положителен, но бессилен, поскольку после первых Отцов Церкви возникли догматы и добавить было уже нечего, а науки еще не было, чтобы дать новую пищу для ума. Но в любом случае этот период философии можно считать положительным по итогам, в отличие от второго ее периода, который мы должны назвать отрицательным и по итогам и по направлению.

Во второй ее период началось падение высокого духа мысли и деградация веры. Все началось с Помпонацци, который вдруг ни с того ни с сего объявил, что душа смертна и умирает вместе с телом. До этого даже самый недоразвитый дикарь знал, что души умерших живут в загробном мире - а тут! Но это было только началом Великого Помрачения Умов!

После Помпонацци - пошло-поехало! Полегоньку, потихоньку начал брать верх некий механистический подход к пониманию мира. Френсис Бэкон пришел к выводу, что главное для человека - получить власть над природой, а для этого нужны просвещение и образование. Человек в этой концепции извлекался из природы и ставился над ней, занимая некое положение верховного природе бога, и не ставя над собой более никакого другого Бога! Джордано Бруно заговорил о Мировой Душе, что было явным механицизмом, поскольку Бог в этом изложении не Личность, а некая, не имеющая личностных намерений, субстанция, которая присутствует в каждой материальной вещи. Мишель Монтень вообще докатился до того, что стал утверждать сознание в виде некоей формы материи (кстати, те лекарства, которые могли бы помочь ему, помогли бы и Эпикуру, который также считал, как мы уже знаем,