Неизвестный

Титул

теле нет ничего, что напоминало бы о том, что через несколько секунд начнется смертельная схватка. Он как бы вышел из дома, позабыв одеться, и застыл в недоумении, понимая, что он что-то упустил, но не может сообразить, что именно, потому, что ему не дают сосредоточиться непривычно мерзнущие ноги. Посмотрите на его нахмуренный лоб, пустой взгляд и сосредоточенное непонятной тревогой лицо: они говорят только об этом. В Книге Царств же пишется, что перед битвой Давид и Голиаф бурно обменивались оскорблениями и азартными обещаниями, смысл которых с обеих сторон вкратце сводился к одному: "Ты - покойник!". Разве располагает весь облик мраморного юноши к тому, чтобы предположить, что он в данный момент предполагает убить кого-то раньше, чем это сделают с ним? Разве есть что-то в этом облике, что неопровержимо говорит, - это Давид? И разве есть в этом облике что-то, что не говорило бы, - это кто угодно, но только не Давид?

Кроме того, напомним, что Давид, - еврейский юноша и будущий еврейский царь. А евреи, как сказано в Библии, за сотни лет до этого ввели в обязательный обычай обрезание крайней плоти у мальчиков на девятый день после их рождения. Они с этим так носились, что если какое-нибудь племя хотело с ними дружить, то они гордо отвечали: "Сначала пусть все ваши мужчины сделают обрезание". Когда все взыскующие еврейской дружбы мужчины обрезывались и лежали на спине, не в состоянии нормально двигаться, то приходили их друзья евреи и закалывали их мечами. Все это также подробно описывает Библия. Давид не мог быть не обрезанным. Он и сам, когда просился у Саула на бой с Голиафом, обещал уничтожить этого "необрезанного", (1 Царств 17:36). Несмотря на то, что скульптурная версия этого персонажа анатомически совершенна не во всех местах, на одной ее маленькой детальке все же можно разглядеть еще одну маленькую деталь, - нетронутую ножом обрезывальщика крайнюю плоть. Хоть мальчик и слишком взрослый для 8 дней от рождения, ни один представитель духовенства, которое в то время было всесильно, не сказал Микеланджело Буанаротти: "Ты что принес, изверг? Или неси обратно, или меняй название!". И мы до сих пор, глядя на просто раздетого с разных сторон юношу, со знанием дела говорим: "Давид!". Да и в самом деле, не мог же Микеланджело сказать, что он три года высекал из белого мрамора просто симпатичного во всех местах юношу! Кто бы его понял? Давид, - это другое дело! Он научится одеваться и станет царем!