самого лучше друга. «Они хвалятся, что на их фирменных бланках уникальная шапка, единственная в Нью Йорке, а то и в Соединенных Штатах. Она состоит из одного слова: „ДИПНО“.
— Ты — дочь сэя Эрона Дипно? — спросил он. — Конечно же, нет, ты слишком молода. Его внучка?
Ее улыбка поблекла.
— У Эрона не было детей, мистер Дискейн. Я — внучка его старшего брата, но мои родители и дедушка умерли молодыми. Так что воспитывал меня, главным образом, Эйри.
— Так ты его называла? Эйри?
— Называла, когда была маленькой, да и когда выросла, тоже, — она протянула руку, улыбка вернулась. — Нэнси Дипно. И я очень рада, что встретилась с вами. Немного испугана, но рада.
Роланд пожал руку, но чисто формально, практически лишь прикоснувшись к ней. Потом, вложив куда больше души (все таки с этим ритуалом он вырос, понимал его), приложил кулак ко лбу и согнул ногу.
— Долгих дней и приятных ночей, Нэнси Дипно! Улыбка расплылась до ушей.
— И пусть у вас их будет в два раза больше, Роланд из Гилеада! Пусть у вас их будет в два раза больше.
Двери открылись, они вошли в кабину лифта и поднялись на девяносто девятый этаж.
8Из лифта вышли в большое круглое фойе. Пол устилал темно розовый ковер, цвет которого в точности соответствовал цвету лепестков розы. Напротив лифта Роланд увидел стеклянные двери с надписью «ТЕТ КОРПОРЕЙШН”. За ними находилось еще одно фойе, размером поменьше, где за столом сидела женщина и, похоже, говорила сама с собой. В наружном фойе, справа от лифта, стояли двое мужчин в деловых костюмах. Она разговаривали друг с другом, сунув руки в карманы, вроде бы совершенно расслабленные, но Роланд сразу заметил, что расслабленностью тут и не пахнет. И они были вооружены. Пиджаки им сшили отлично, но, если человек знает, где искать оружие, то обычно замечает его, если оно есть. Эти двое парней могли стоять в фойе час, может, два (даже профессионалам трудно оставаться в полной боевой готовности дольше), всякий раз, когда открывались двери лифта, изображая непринужденный разговор, но оба среагировали бы мгновенно, заподозрив неладное. Роланд такие меры предосторожности одобрял.
Долго, однако, разглядывать охранников он не стал. Как только понял, с кем имеет дело, сразу перевел взгляд на другую половину фойе, куда ему хотелось посмотреть с того самого момента, как открылись двери кабины лифта. По левую руку на стене висела черно белая картина, вернее, Фотография (поначалу он думал, что слово это — фоттеграфия) длиной в пять футов и высотой в три, без рамки. Ее приклеили к