Стивен Кинг

Волки Кальи Темная Башня – 5

— подумал Эдди.

— Когда то в этом конверте лежало завещание моего пра пра пра дедушки, — пояснил Келвин Торен. — Датированное 19 марта 1846 года. Теперь в нем один листок бумаги с написанными на нем именем и фамилией. Если вы, молодой человек, скажите мне, какие имя и фамилия там написаны, я сделаю все, о чем вы просите.

«Ну вот, — подумал Эдди, — очередная загадка». Только на этот раз на карту стоят не четыре жизни, а существование всего живого.

«Слава Богу, что загадка легкая», — последовала другая мысль.

— Фамилия — Дискейн, — ответил Эдди. — Имя, скорее всего, Роланд, имя моего старшего, или Стивен, имя его отца.

Вся кровь мгновенно отлила от лица Келвина Тауэра. Эдди и не знал, удастся ли тому устоять на ногах.

— Святой Боже на небесах, — выдохнул он.

Дрожащими руками Тауэр достал из конверта древний, хрупкий лист бумаги, который в этой реальности пролежал в конверте более ста тридцати лет. Сложенный вдвое. Тауэр развернул его и положил на стойку, где они смогли прочитать слова, которые Стефан Торен написал тем же твердым почерком, каким надписывал конверт.

Роланд Дискейн из Гилеада

Род Эльда

СТРЕЛОК

Потом разговор продолжался еще минут пятнадцать, и Эдди полагал, что и в эти минуты было сказано что то важное, но все решилось именно в тот момент, когда он назвал Тауэру фамилию, записанную его трижды прадедушкой на листке бумаги за четырнадцать лет до начала Гражданской войны.

Во время этой беседы мнение о Тауэре сложилось у Эдди самое негативное. Нет, конечно, он проникся к нему определенным уважением (как проникся бы к любому, кто сумел продержаться двадцать секунд против громил Балазара), но в принципе Тауэр ему не нравился. Чувствовалась в нем какая то сознательная глупость. Эдди подумал, что к этому приложил руку психоаналитик, который говорил Тауэру, что тот должен сам заботиться о себе, быть капитаном собственного корабля, ковать собственное счастье, уважать собственные желания, и так далее, и так далее. Полный набор дежурных фраз и терминов, призванных убедить человека, что быть эгоистом это очень даже хорошо. Более того, благородно. Так что Эдди не удивился, когда Тауэр признался ему, что Эрон — его единственный друг. Удивляло как раз наличие этого друга. Такие люди никак и никогда не могли войти в ка тет, стать его частью, и Эдди тревожило, что их судьбы оказались так крепко повязаны.

«Ты просто должен доверять ка. Для того ка и существует, не так ли?»

Так то оно так, но Эдди это определенно не нравилось.