«Чертов геморрой», и покупаешь тюбик «Предотвращая Г.» Но, когда тебе больше семидесяти, ты предполагаешь самое страшное. В его случае все оказалось плохо, но не ужасно. В его возрасте и раковая опухоль теряет активность. Раковые клетки тоже стареют. Забавно, не так ли? В общем, он прошел курс радиационной терапии, и ему сказали, что рака у него больше нет, но Эрон считает, что с этой гадостью нужно быть настороже. Поэтому проверяется каждые три месяца. Вот и сейчас он на обследовании. Оно и к лучшему. Потому что он, пусть и старик, но все равно сорви голова.
«Надо бы познакомить Эрона Дипно с Хейми Джеффордсом, — подумал Эдди. — Они смогли бы играть в „Замки“ вместо шахмат и вспоминать бурное прошлое».
Тауэр, тем временем, грустно улыбнулся. Поправил очки. С мгновение они сидели на его лице прямо, потом снова перекосились.
— Он — сорви голова, а я — трус. Возможно, поэтому мы и дружим, у каждого есть то, чего нет у другого, мы дополняем друг друга и составляем единое целое.
— Не стоит уж так строго судить себя.
— Какая уж там строгость. Мой психоаналитик говорит, что я — классический пример того, каким вырастает ребенок в семье с мягким отцом и строгой матерью. Он также говорит…
— Извините, Келвин, но мне насрать на мнение вашего психоаналитика. Вы, как могли, держались за этот участок, а это говорит о многом.
— Моей заслуги тут нет, — гнул свое Келвин Тауэр. — Та же история… — он взял со стойки книгу, которая лежала рядом с кофеваркой… — что и с этой книгой и другими, которые они угрожали сжечь. Я не могу расставаться с вещами. Когда моя первая жена сказала, что хочет развестись со мной, а я спросил, почему, она ответила: «Я думала, что ты мужчина, когда выходила за тебя замуж, а оказалось, что ты — амбарная крыса, которая все тащит в нору».
— Пустырь — это не книги, — возразил Эдди.
— Неужто? Вы действительно так думаете? — Тауэр пристально смотрел на него. А когда вновь поднял чашку, Эдди с облегчением отметил, что рука дрожит уже не так сильно.
— А вы — нет?
— Иногда мне снится этот пустырь, — ответил Тауэр. — Я не был там с того времени, как магазин Томми Грэма разорился, и я заплатил, чтобы снести здание. И, разумеется, пришлось поставить забор, который обошелся примерно в ту же сумм, что и снос. Мне снится, что за забором поле цветов. Поле роз. И простирается оно не до Первой авеню, а в бесконечность. Странный сон, не так ли? Эдди не сомневался, что Келвин Тауэр действительно видел такой сон, но подумал, что заметил и кое что еще в глазах, прячущихся на тонированными