только начинаются. Он вспоминает песню Дилана «Скоро пойдет сильный дождь» и думает: «Эта в большей степени соответствует происходящему со мной. В большей, чем „Кто то сегодня спас мне жизнь“.
Его окутал туман чеснока и томатов. Кто то обедал в итальянском ресторане, возможно, аккурат в тот момент он, Каллагэн, схлопотал по физиономии в больничной палате. Из тумана появляется силуэт мужской фигуры. Здоровяк. «Кто нас нанял, значения для тебя не имеет, — говорит Джордж/Норт. — Главное в том, что нас наняли, а для всех, кто потом тебя вспомнит, ты — еще один радетель ниггеров, такой же, как этот Мадругер, вот Братья Гитлеры с тобой и разобрались. По большой части мы работаем за идею, но иногда и за доллар, как любой добропорядочный американец, — он делает паузу, потом изрекает. — В Куинс мы — знаменитости, знаешь ли».
— А пошли вы на хер, — говорит Каллагэн, и тут же правая сторона его лица взрывается болью. Ленни бьет его ботинком с кованым мыском и ломает челюсть, как потом выясняется, в четырех местах.
— Странно такое слышать, — голос Ленни доносится из вселенной безумия, где Бог, несомненно, умер и лежит, разлагаясь на небесном полу. — Странно такое слышать от паппы, — тут интонации голоса изменяются, он становится более пронзительным, как у капризного ребенка, требующего очередную игрушку. — Позволь мне, Норт. Пожалуйста, позволь. Я хочу все сделать сам!
— И не мечтай, — отвечает Джордж/Норт. — Свастики на лбу режу я, ты всегда портачишь. Потом, если хочешь, можешь вырезать их у него на руках, идет?
— Он же связан! И руки у него в этой гребаной…
— После его смерти, — терпеливо объясняет Джордж/Норт. — После того, как он умрет, мы развяжем ему руки, и ты сможешь…
— Норт, пожалуйста! Я все сделаю так, что тебе понравится. И послушай! — по голосу Ленни чувствуется, что ему в голову пришла блестящая идея. — Вот что я тебе скажу! Если я начну портачить, ты мне скажешь, и я перестану! Пожалуйста, Норт! Пожалуйста!
— Ну… — Каллагэн уже слышал этот тон. Добродушного отца, который ни в чем не может отказать любимому, пусть и психически неполноценному сыну. — Ну, ладно.
Перед глазами у него проясняется. Об этом он может только сожалеть. Он видит, как Ленни вынимает из рюкзака фонарь. Джордж уже достал скальпель из своего рюкзака, что по прежнему висит у него на животе. Они меняются. Джордж направляет луч фонаря на распухшее лицо Каллагэна. Каллагэн дергается, закрывает глаза. Успевает только увидеть, как Ленни поднимает скальпель, зажатый в маленьких, но ловких