она.
В удивлении его брови взлетели вверх. Хотя такого ответа ему следовало ожидать.
— Мы к этому вернемся, но не сейчас, — добавила она. — Я устала. Хочу спать. Расскажи Роланду о том, что узнал у старика, расскажи Джейку, если хочешь, а мне — не надо. Пока не надо, — она сидела рядом с ним, ее коричневое бедро касалось его белого, ее карие глаза всматривались в его светло коричневые. — Ты меня слышишь?
— Слышу тебя очень хорошо.
— Тогда я говорю, спасибо тебе, большое спасибо.
Он рассмеялся, обнял ее, поцеловал.
И вскоре они заснули, обнявшись, соприкасаясь лбами. Прямоугольник света двигался по их телам по мере того, как садилось солнце. Теперь оно садилось на западе, во всяком случае, в этот день. Роланд это видел, когда ехал к дому Старика, не спеша, высвободив ноги, которые донимала боль, из стремян.
4Розалита вышла ему навстречу.
— Хайл, Роланд… долгих дней и приятных ночей.
Он кивнул.
— И тебе в два раза больше.
— Как я поняла, ты хочешь попросить некоторых из нас побросать тарелки в Волков, когда они придут в Калью.
— Кто тебе это сказал?
— Ну… нашептала одна маленькая птичка.
— Понятно. И что ты скажешь? Если я попрошу?
В усмешке она оскалила зубы.
— Ничего в жизни не доставит мне большего удовольствия, — зубы исчезли, усмешка сменилась улыбкой. — Хотя мы вдвоем тоже могли бы получить удовольствие, не дожидаясь прихода Волков. Видишь мой маленький домик, Роланд?
— Ага. И ты снова разотрешь меня этим волшебным маслом?
— А тебя надо растереть?
— Ага.
— Растереть сильно или мягко?
— Я слышал, что именно сочетание первого и второго дает наилучший эффект.
Она обдумала его слова, рассмеялась и взяла за руку.
— Пошли, пока солнце светит, а этот маленький уголок мира спит.
Он с готовностью пошел и отдал должное секретному роднику, обрамленному сладким мхом, который она ему показала.
5Каллагэн вернулся в половине шестого, примерно в то время, когда Розалита разбудила Эдди, Сюзанну и Джейка. В шесть Розалита и Сари Адамс подали ужин на застекленном, выходящим до двор крыльце веранде, зелень, овощи и холодную курятину. Роланд и его друзья ели с аппетитом, стрелок еще дважды наполнял тарелку. Каллагэн, с другой стороны, едва прикоснулся к еде. Загар на его лице, признак здоровья, не мог скрыть темных мешков под глазами. А когда Сари, веселая, полная, но очень подвижная женщина, поставила на стол пирог, отрицательно покачал головой.
Наконец, на столе остались только чашки и кофейник. Роланд достал кисет, вопросительно посмотрел на Каллагэна.
—