парни? — спросил Роланд. — Все в порядке?
Оба кивнули.
— Я думаю, сегодня придется пострелять.
— Мы будем помнить лица наших отцов, — заверил его Катберт.
— Да. — согласился Роланд. — Мы очень даже хорошо будем их помнить. — Он потянулся. — Ветер в нашу пользу, не в их… это плюс. Мы их услышим. И сможем понять, сколько их. Правда? Оба вновь кивнули.
— Если Джонас по прежнему уверен в себе, он появится скоро, с маленьким отрядом, теми, которых успел собрать сразу, и с магическим кристаллом. В этом случае мы нападем на них, перебьем всех и захватим Колдовскую радугу.
Ален и Катберт молчали, внимательно слушая. Налетел ветер. Роланд схватился за шляпу, которая едва не слетела у него с головы.
— Если он нас испугается, думаю, тогда появится позже, уже с большим отрядом. В этом случае мы пропустим их… потом, если ветер по прежнему будет нам помогать, пристроимся им в хвост.
Катберт заулыбался.
— О, Роланд. Твой отец может гордиться тобой. Четырнадцать лет, а хитер как дьявол!
— Пятнадцать, когда встанет следующая луна, — на полном серьезе ответил Роланд. — Если нам придется следовать этому плану, будем убивать тех, кто едет последним. Следите за моими сигналами, хорошо?
— Мы собираемся подъехать к Скале Висельников в составе их отряда? — спросил Ален. Он всегда отставал на шаг другой от Катберта, но в данном случае Роланд не возражал: иногда обстоятельность ценилась выше быстроты. — Так?
— Если получится, да.
— Если розовый шар у них, остается надеяться, что он нас не выдаст, — добавил Ален.
На лице Катберта отразилось удивление. Роланд прикусил губу: иной раз Ален соображал очень даже быстро. Эта неприятная идея возникла у него раньше, чем у Берта… раньше, чему него самого.
— В это утро нам надо надеяться на многое, но мы будем действовать по обстановке.
Они спешились, сели рядом с лошадьми у самой границы Плохой Травы, изредка перекидываясь словом. Роланд наблюдал за клубами серебряной пыли, несущимися над пустыней, и думал о Сюзан. Представлял себе, как они поженятся, поселятся на свободных землях к югу от Гилеада. К тому времени Фарсон потерпит поражение, «сдвинувшийся» было мир вернется на прежнее место (оставшийся в нем ребенок почему то не сомневался, что смерть Джона Фарсона положит конец всем бедам), и его стрелецкая служба окончится. Не прошло и года, как он получил право носить на бедрах шестизарядные револьверы… и большие револьверы его отца, если Стивен Дискейн решит передать их ему… но он уже устал от этой ноши. Поцелуи Сюзан размягчили