Стивен Кинг

Колдун и кристалл Темная Башня – 4

пончо скрывало фигуру скотовода: будь у него женская грудь, она осталась бы незамеченной. Сомбреро с широченными полями не позволяло увидеть лица. Будь оно женским, никто бы этого не углядел. Насвистывал скотовод мелодию «Беззаботной любви».

На маленьком седле мула, перетянутый веревкой, лежал большой тюк, судя по всему, одежда, хотя темнота Холмовой улицы не позволяла этого разглядеть. На шее мула болтался довольно таки странный амулет: два сомбреро и ковбойская шляпа.

Когда скотовод приблизился к Управлению шерифа, свист смолк. На присутствие людей указывал только тусклый свет в одном окне. На крыльце в кресле качалке сидело соломенное пугало в жилетке Херка Эвери с нацепленной на нее жестяной звездой. Снаружи охрана отсутствовала. Кто бы мог подумать, что в этот самый момент в тюрьме находились трое юношей, которых ненавидел весь Меджис? Прислушавшись, скотовод уловил треньканье гитары.

Его тут же заглушила взорвавшаяся неподалеку петарда. Скотовод оглянулся, различил в темноте силуэт своего напарника. Тот помахал рукой. Скотовод кивнул, помахал в ответ, привязал мула к коновязи… той самой, к которой привязывали лошадей Роланд и его друзья, когда прибыли, чтобы засвидетельствовать свое почтение шерифу, в оставшийся в далеком прошлом летний день.

Дверь открылась, никто не удосужился запереть ее, когда Дейв Холлис пытался, наверное, уже в двухсотый раз, подобрать мелодию «Капитана Миллза». Шериф Эвери сидел за столом, откинувшись на спинку стула, сложив руки на огромном животе. Освещала кабинет шерифа настольная лампа под оранжевым абажуром.

— Продолжай играть, помощник шерифа Дейв, и никакой казни не будет. — Катберт Оллгуд стоял у решетки своей камеры, схватившись руками за прутья. — Мы покончим с собой. Это будет называться самозащита.

— Заткнись, червяк, — процедил шериф Эвери. Он дремал, переваривая плотный обед, думая о том, что он расскажет брату (и жене брата, симпатичной толстушке), проживающим в соседнем феоде, об этом героическом дне. Конечно, он будет избегать громких слов, но все таки донесет до них мысль о том, что сыграл решающую роль. Если бы не он, эти трое…

— Только не пой, — умолял Катберт Дейва. — Я готов сознаться в убийстве Артура Эльдского, только не пой.

Слева от Берта сидел на койке скрестив ноги Ален. Роланд лежал, заложив руки за голову, уставившись в потолок. Но в тот момент, когда, чуть скрипнув, открылась входная дверь, сел. Словно ждал сигнала.