Стивен Кинг

Колдун и кристалл Темная Башня – 4

нее кончики пальцев. Подушечкой среднего замазал слово МАТЕРИ, ногтем мизинца сверху печатными буквами написал ШЛЮХИ. Листок повесил на ржавый гвоздь, где его не могли не заметить, потом разорвал книгу в клочки. Кому она принадлежала? Он надеялся, что Диаборну, но особого значения сие не имело.

Войдя в бункер, Джонас прежде всего заметил голубей, воркующих в клетках. Он то думал, что они пользуются гелиографом для отправки сообщений, а вот мысль о голубях даже не приходила ему в голову. Круто, однако!

— Через несколько минут я вами займусь, — пообещал он. — Будьте покойны, милые мои. Кушайте и какайте, пока можете.

Он с любопытством огляделся. Голуби все ворковали и ворковали. Обычные юноши или лорды? Такой вопрос Рой задал старику в Ритзи. Старик однозначного ответа не дал. Аккуратные юноши, подумал Джонас, если судить по царящему здесь порядку. Хорошо вымуштрованные. Три койки, все прибранные. В изножье каждой по стопке вещей, аккуратно сложенных. На каждой стопке фотография матери, на одной — обоих родителей. Он надеялся найти фамилии, может, даже документы (к примеру, любовные письма от девушки), но напрасно. Эти юноши или лорды об этом позаботились. Джонас вытащил фотографии из рамок и порвал их в мелкие клочки. Вещи разбросал по комнате, что мог, изничтожил. Найдя носовой платок в кармане каких то брюк, от души высморкался в него, а потом аккуратно расстелил на сапогах, с зеленой соплей на самом виду. Это ж приятно, целый день считать коров и лошадей, а вернувшись, обнаружить чью то соплю на своем носовом платке. Если что то и могло вывести их из себя, так эта сопля.

Голуби заволновались. Попытались забиться в дальние углы, когда он открыл дверцы. Пользы им это не принесло. Джонас переловил всех и свернул им головы. Потом положил по одному под подушки каждого из юношей.

Под одной из подушек он нашел маленький подарок: полоски бумаги и ручку, заполненную чернилами, которой, несомненно, и писались все послания. Ручку он сломал, обломки бросил на пол и растоптал. А полоски бумаги положил в карман — вещь нужная.

Теперь ему не мешало воркование голубей. Он медленно ходил взад вперед по деревянному полу, склонив голову, прислушиваясь.

Когда Ален галопом подскакал к Роланду, тот предпочел не заметить его побледневшего лица и горящих, испуганных глаз.

— Я насчитал тридцать одну лошадь, все с тавром феода, короной и мечом. А ты?

— Мы должны возвращаться, — воскликнул Ален. — Что то не так. Это дар. Никогда я не ощущал его так ясно.