детских игр ушло. Ты понимаешь?
Сюзан молчала, лицо ее застыло маской упрямства, которую Корделия ненавидела больше всего. В такие моменты ей всегда хотелось отвесить твердолобой племяннице с дюжину оплеух, чтобы из носа у нее полилась кровь, а из больших серых глаз — слезы.
— Ты дала слово и заключила контракт. Бумаги подписаны, ведьма вынесла свой вердикт, деньги перешли из рук в руки. Ты пообещала. Если для тебя это ничего не значит, девочка, помни, что значило данное слово для твоего отца.
Слезы вновь сверкнули в глазах Сюзан, к вящей радости Корделии. В жизни толку от ее братца не было никакого, разве что поучаствовал в появлении на свет этой красотки… но хоть после смерти приносит пользу.
— А теперь пообещай, что будешь смотреть только себе под ноги, а если увидишь, что к тебе приближается этот мальчик, пойдешь другой дорогой.
— Обещаю, тетя. — прошептала Сюзан. — Обещаю.
Корделия улыбнулась. Улыбка делала ее красивой.
— Вот и хорошо. Тогда пойдем. На нас уже смотрят. Возьми меня за руку, дитя!
Сюзан схватилась за напудренную тетушкину руку. Бок о бок, шурша платьями, они вошли в обеденный зал. На груди Сюзан поблескивало сапфировое ожерелье. Многие отметили, как похожи тетя и племянница и как гордился бы ими бедный Пат Дельгадо, если бы мог их сейчас увидеть.
9Роланд сидел за центральным столом, между Хэшем Ренфрю (ранчером, еще более широкоплечим и высоким, чем Ленджилл) и худосочной сестрой мэра Торина, Корал. Ренфрю уже крепко приложился к пуншу. А теперь, когда на стол поставили суп, отдавал должное элю.
Говорил он о рыболовстве («не то что я этим занимаюсь, юноша, но мутантов они вытаскивают все реже, а это благо»), фермерстве («растет тут что угодно, но предпочтение отдается пшенице и фасоли») и, наконец, о более близком и родном: лошадях. Дела у них шли как обычно, да, как обычно, хотя последние сорок лет выдались трудными для феодов, расположенных на прибрежных равнинах.
— Разве здесь не очищают породу? — спросил Роланд. Там, откуда он приехал, этим уже начали заниматься.
— Да, — согласился Ренфрю, проигнорировав картофельный суп и взявшись за обжаренное мясо. Куски он хватал прямо рукой и отправлял в рот, обильно заливая их элем. — Да, молодой мастер, с очищением породы дела идут неплохо, трое из пяти жеребят рождаются нормальными, их можно использовать и дальше для воспроизводства, четвертый годится только в качестве тягловой силы. И лишь один из пяти рождается мутантом, с дополнительными ногами, глазами или внутренностями, торчащими