прижимая Ыша к груди.
— НЕ БОЙСЯ, МАЛЕНЬКИЙ СКИТАЛЕЦ, — ободрил его Блейн протяжным голосом Джона Уэйна. — ТЫ ВСЕ ЭТО ВИДИШЬ ПРИ СИЛЬНОМ УВЕЛИЧЕНИИ.
Пламя угасло. Обломки скал, некоторые размером с дом, беззвучным градом посыпались вниз.
Сюзанна вдруг поняла, что ее затягивает этот мрачный ужас, разворачивающийся под ними, что ее поглощает неодолимое очарование смерти… что она не в силах противиться этим чарам… что темная часть ее личности, та сторона ее кхефа, которую воплощала собой Детта Уолкер, уже не просто наблюдает, а впитывает все увиденное, понимает и узнает. В определенном смысле, именно это место, наверное, и искала всегда Детта Уолкер: физический аналог ее воспаленного и больного разума и язвительного одинокого сердца. Голые холмы к северу и востоку от Западного моря; дикие дебри лесов вокруг Врат Медведя; мертвые равнины к северо западу от Сенда — все бледнело перед этим безбрежным и жутким простором предельного опустошения. Они добрались до Отстойника и вышли на мертвые земли. Со всех сторон их окружала отравленная чернота этой вселенской пустоши.
8Но земли эти, хотя и отравленные, были не то чтобы совсем мертвы. Время от времени путешественники различали внизу смутные очертания каких то существ — бесформенных странных созданий, не похожих ни на человека, ни на одно из известных животных, — скачущих и резвящихся посреди обоженных, обуглившихся просторов. Белесые, непоседливые существа, они в основном кучковались поблизости от гигантских труб, торчащих из остекленевшей земли, или на изломах горячих расщелин, прорезавших унылый пейзаж. Даже при четырехкратном увеличении путешественники не сумели как следует их рассмотреть. Никто, однако, не стал сокрушаться по этому поводу.
Среди мелких существ попадались и более крупные: розоватые чудики, похожие чем то на аистов, а чем то — на ожившие штативы под фотоаппарат. Эти двигались чинно и медленно, словно в задумчивости — ну прямо священники, размышляющие о неотвратимости проклятия, — время от времени останавливаясь и проворно наклоняясь вперед, чтобы подобрать что то с земли, как это делают цапли, когда выхватывают из воды рыбу. Было в них что то неописуемо мерзкое — как и все остальные, Роланд тут же почувствовал это, — хотя никто бы, наверное, не смог объяснить, почему эти розовые «треноги» вызывают такое чувство. Однако факт оставался фактом: вид этих аистоподобных созданий, даже изысканных, если так можно сказать, в предельной своей тошнотворности, вызывал ощущения