отправляют двоих троих в мир иной. А а, ладно, — подумал он, глядя вслед удалявшимся младам, которые улепетывали, не оглядываясь — теперь уже поздно. Раньше надо было думать.
— Идемте, — сказала женщина. — Хотелось бы поскорее от вас отделаться.
— Взаимно, — откликнулся Эдди.
Но прежде, чем они с Дживзом сдвинулись с места, женщина сделала одну вещь, при виде которой сердце у Эдди немного смягчилось: опустившись на колени, она убрала волосы с лица мужчины в «шотландском килте» и запечатлела на грязной щеке его поцелуй.
— Прощай, Уинстон, — шепнула она. — Подожди меня там, где расступаются деревья, а вода сладка. Подожди, я приду к тебе. Обязательно, как рассвет гонит сумрак на запад.
— Я не хотела его убивать, — вдруг сказала Сюзанна.
— Я хочу, чтобы ты это знала. Но мне не хотелось самой умирать.
— Да. — Лицо, повернувшееся к Сюзанне, было суровым и на удивление спокойным. Глаза женщины были сухи. — Только если вы думаете войти к Блейну, вы все равно умрете. И, скорее всего, вы умрете так, что еще позавидуете Уинстону, бедняге. Он жесток, этот Блейн. Самый жестокий из всех злобных духов в этом жестоком и злобном месте.
— Пойдем, Мод. — Дживз помог ей подняться на ноги.
— Да. Надо с этим покончить. — Она смерила взглядом Сюзанну и Эдди. Взгляд ее был исполнен решимости, но и смятения тоже. — Прокляты будут мои глаза за то, что смотрели они на вас. И прокляты будут ваши револьверы, ибо все наши беды — от них.
И при таком отношении, — еще подумала про себя Сюзанна, — ваши беды, сестрица, не закончатся и через тысячу лет.
Мод быстрым шагом пошла по улице Черепахи. Дживз вышагивал рядом с ней. Эдди, которому приходилось катить колюяску с Сюзанной, едва поспевал за ними. Очень скоро он стал задыхаться. Высокие здания с резными арками уступили место увитым лозою строениям, рассеянным по широким, давно не знавшим ухода лужайкам. Когда то, наверное, здесь был богатый и дорогой район. Одно из зданий особенно выделялось на общем фоне: незамысловатая внешне постойка в форме куба из белых каменных плит и рядом колонн, поддерживающих нависающую крышу. Эдди опять вспомнились фильмы о гладиаторах, которые так ему нравились в детстве. Сюзанне, получившей более полное и классичсекое образование, вспомнился Парфенон. Оба сразу заметили изумительный каменный бестиарий — Медведя и Черепаху, Рыбу и Крысу, Коня и Собаку, скульптурные фигурки, выстроившиеся по краю крыши в колонну по два, — и поняли, что наконец то пришли, куда надо.
Все дорогу их не покидало неприятное ощущение,