его звали? — переспросил Роланд. ((Tower — по английски «башня». Примечание переводчика))
— Мистер Тауэр, — повторил Джейк. — Келвин Таэер. А я разве не говорил?
— Нет. — Роланд медленно разжал пальцы, отпустив плечо Джейка. — Но теперь, когда ты сказал, я, в общем то, не удивляюсь.
Эдди открыл ранец Джейка, нашел книжку с загадками и бросил ее Сюзанне.
— Знаешь что, — сказал он, — а мне всегда нравилась эта загадка про трупы. Она, быть может, безвкусная, но забавная.
— Дело даже не в этом, — заметил Роланд. — Она бессмысленная, и у нее нет решения. В общем, глупая это загадка. А у хорошей загадки должен быть смысл. И решение.
— Господи Боже! Да вы, ребята, похоже действительно принимаете это серьезно?!
— Вот именно.
Джейк тем временем снова сложил растопку и старательно высекал искры, думая над загадкой, из за которой начался спор. Неожиданно он улыбнулся:
— Костер. Правильно я угадал? Костер. Ночью пляшет, а днем отдыхает. Когда темно, мы его зажигаем и пламя пляшет. А днем мы его гасим, и оно вроде как отдыхает. В общем то, просто.
— Все правильно. — Роланд тоже улыбнулся Джейку, но смотрел он на Сюзанну, которая углубилась в маленькую потрепанную книжку. Глядя на то, как она сосредоточенно морщит лоб, перелистывая страницы, как поправляет рассеянным жестом цветок в волосах, он подумал еще, что, наверное, только она, Сюзанна, способна почувствовать и понять, насколько важной для них может быть эта книжка загадок… вполне вероятно, что даже важнее, чем «Чарли Чу Чу». Он перевел взгляд с Сюзанны на Эдди, и в нем опять поднялось раздражение, вызванное этой дурацкой его загадкой. Эдии еще кое в чем напоминал ему Катберта, только в этом их сходство было не самым приятным: иной раз Роланду хотелось встряхнуть его так, чтобы из носу у него пошла кровь, а зубы просто повыпали изо рта.
Спокойно, стрелок… спокойно! — прозвучал у него в голове голос Корта, не то чтобы насмешливый, но ехидный. Роланд решительно отгородился от всех эмоций. Сделать это оказалось не так уж и трудно, особенно если вспомнить, что Эдди иной раз впадает в ребячество и начинает дурить, может быть, сам того не желая. Просто такой у него характер, сформированный отчасти ка, и тут уже ничего не поделаешь. К тому же Роланд прекрасно знал, что Эдди способен не только на идиотские выходки. Теперь, всякий раз, когда он начинал думать иначе, — совершая при этом ошибку, — стрелок вспоминал их ночной разговор на дороге три дня тому назад, когда Эдди обвинил его в том, что он использует их как пешки в своей