Христос пользуется творением и благословляет его, а значит не считает материальный тварный мир произведением злого демиурга.
И хотя нередко Ириней говорит о том, что причастие есть причастие Духу и Слову Божию, что может быть уложено в протестантскую экзегезу Евхаристии, но все же он совершенно чужд одностороннего спиритуализма. “Чашу от сотворенного Он назвал Своею кровью, от которой Он орошает нашу кровь и хлеб от творения исповедал Своим телом, которым укрепляет наши тела. Когда же чаша и хлеб принимают Слово Божие и делаются Евхаристией тела и крови Христа, от которых укрепляется и поддерживается существо нашей плоти, то как же они (еретики) говорят, что плоть не причастна дара Божия, то есть жизни вечной - плоть, которая питается телом и кровью Господа и есть член Его. И св. Павел говорит: “потому что мы члены тела Его от плоти Его и от кости Его” (Ефес. 5,30), - говоря это не о каком-либо духовном и невидимом человеке - ибо “дух ни костей, ни плоти не имеет” - но об устроении истинного человека, состоящего из плоти, нерв и костей, и эта плоть питается от чаши Его, которая есть кровь Его и растет от хлеба, который есть тело Его... Питаемые от Евхаристии тела наши, погребенные в земле и разложившиеся в ней, в свое время восстанут, так как Слово Божие дарует им воскресение, дабы мы узнали, что по Его могуществу, а не по нашей природе имеем вечное пребывание” (Против ересей. 5,2,2-3).
В отличие от св. Иринея Лионского, многие протестантские деноминации отрицают реальность Литургии. Для них “хлебопреломление” - это просто “воспоминание”.
“Мы не признаем таинства превращения хлеба в Тело Христа и виноградного вина в Кровь Спасителя, и того, что верующие якобы вкушают не хлеб и вино, но истинное Тело и Кровь Христа” - утверждает современный баптистский учебник догматики [50]. “Для большинства протестантов причащение осуществляется не для спасения, а для напоминания о том, чего стоило наше спасение Иисусу” [51].
Странно, что протестанты, которые так настаивают на том, что человек ничего не может сделать для своего спасения, что спасает его только благодать, в понимании евангельских таинств становятся какими-то плоскими активистами. В таинствах они видят только действие человека, только жест, совершаемый верующим: крещение - это наше обещание Богу. Хлебопреломление - наше воспоминание о Христе... А Богу можно действовать в церковной жизни? Или здесь все время происходят лишь наши действия, лишь наши воспоминания, исключительно наши благодарения