Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

Там были простейшие

негативные определения ("Не в деньгах счастье"), простейшие позитивные

определения ("Высшее удовлетворение, полное довольство, успех, удача"),

определения казуистические ("Счастье есть отсутствие несчастья") и

парадоксальные ("Счастливее всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые,

ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся,

боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не

обольщаются").

Магнус Федорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво

глядя на нас исподлобья, сказал:

-- Я еще одно определение нашел.

-- Какое? -- спросил я.

-- Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?

-- Конечно, хотим, -- сказал Роман.

Магнус Федорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочел:

Вы спрашиваете:

Что считаю

Я наивысшим счастьем на земле?

Две вещи:

Менять вот так же состоянье духа,

Как пенни выменял бы я на шиллинг,

И

Юной девушки

Услышать пенье

Вне моего пути, но вслед за тем,

Как у меня дорогу разузнала.

-- Ничего не понял, -- сказал Роман. -- Дайте я прочту глазами.

Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:

-- Это Кристофер Лог. С английского.

-- Отличные стихи, -- сказал Роман.

Магнус Федорович вздохнул.

-- Одни одно говорят, другие -- другое.

-- Тяжело, -- сказал я сочувственно.

-- Правда ведь? Ну как тут все увяжешь? Девушки услышать пенье... И

ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась

вне его пути, да еще только после того, как у него про дорогу спросит...

Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?

-- Вряд ли, -- сказал я. -- Я бы не взялся.

-- Вот видите! -- подхватил Магнус Федорович. -- А вы у нас

заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?

-- А может, его вообще нет? -- сказал Роман голосом

кинопровокатора.

-- Чего?

-- Счастья.

Магнус Федорович сразу обиделся.

-- Как же его нет? -- с достоинством сказал он, -- когда я сам его

неоднократно испытывал?

-- Выменяв пенни на шиллинг? -- спросил Роман.

Магнус Федорович обиделся еще больше и вырвал у него записную

книжку.

-- Вы еще молодой... -- начал он.

Но тут раздался грохот, треск, сверкнуло пламя и запахло серой.

Посередине приемной возник Мерлин. Магнус Федорович, шарахнувшийся от

неожиданности к окну, сказал: "Тьфу на вас!" -- и выбежал вон.