Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

отсюда. И те, в чайной, -- тоже..." С

крыши здания поднялась стая ворон и с карканьем закружилась над улицей.

Я повернулся и пошел назад, на площадь.

Все мы наивные материалисты, думал я. И все мы рационалисты. Мы

хотим, чтобы все немедленно было объяснено рационалистически, то есть

сведено к горсточке уже известных фактов. И ни у кого из нас ни на грош

диалектики. Никому в голову не приходит, что между известными фактами и

каким-то новым явлением может лежать море неизвестного, и тогда мы

объявляем новое явление сверхъестественным и, следовательно,

невозможным. Вот, например, как бы мэтр Монтескье принял сообщение об

оживлении мертвеца через сорок пять минут после зарегистрированной

остановки сердца? В штыки бы, наверное, принял. Так сказать, в багинеты.

Объявил бы это обскурантизмом и поповщиной. Если бы вообще не отмахнулся

от такого сообщения. А если бы это случилось у него на глазах, то он

оказался бы в необычайно затруднительном положении. Как я сейчас, только

я привычнее. А ему пришлось бы либо счесть это воскрешение

жульничеством, либо отречься от собственных ощущений, либо даже отречься

от материализма. Скорее всего, он счел бы воскрешение жульничеством. Но

до конца жизни воспоминание об этом ловком фокусе раздражало бы его

мысль, подобно соринке в глазу... Но мы-то дети другого века. Мы всякое

повидали: и живую голову собаки, пришитую к спине другой живой собаки; и

искусственную почку величиной со шкаф; и мертвую железную руку,

управляемую живыми нервами; и людей, которые могут небрежно заметить:

"Это было уже после того, как я скончался в первый раз..." Да, в наше

время у Монтескье было бы немного шансов остаться материалистом. А мы

вот остаемся, и ничего! Правда, иногда бывает трудно -- когда случайный

ветер вдруг доносит до нас через океан неизвестного странные лепестки с

необозримых материков непознанного. И особенно часто так бывает, когда

находишь не то, что ищешь. Вот скоро в зоологических музеях появятся

удивительные животные, первые животные с Марса или Венеры. Да конечно,

мы будем глазеть на них и хлопать себя по бедрам, но ведь мы давно уже

ждем этих животных, мы отлично подготовлены к их появлению. Гораздо

более мы были бы поражены и разочарованы, если бы этих животных не

оказалось или они оказались бы похожими на наших кошек и собак. Как

правило, наука, в которую мы верим (и зачастую слепо), заранее и задолго