Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

черной сигаретой в углу рта, насупленный Выбегалло и решительный

Роман Ойра-Ойра. Все они были озабочены, очень спешили и не обратили на

меня никакого внимания. Дверь в кабинет осталась открытой. Я с

облегченным вздохом уселся на прежнее место и тут обнаружил, что меня

поджидает большая фарфоровая кружка с дымящимся кофе и тарелка с

бутербродами. Кто-то из титанов обо мне все-таки позаботился, уж не знаю

кто. Я принялся завтракать, прислушиваясь к голосам, доносящимся из

кабинета.

-- Начнем с того, -- с холодным презрением говорил Кристобаль

Хозевич, -- что ваш, простите, "Родильный Дом" находится в точности под

моими лабораториями. Вы уже устроили один взрыв, и в результате я в

течение десяти минут был вынужден ждать, пока в моем кабинете вставят

вылетевшие стекла. Я сильно подозреваю, что аргументы более общего

характера вы во внимание не примете, и потому исхожу из чисто

эгоистических соображений...

-- Это, дорогой, мое дело, чем я у себя занимаюсь, -- отвечал

Выбегалло фальцетом. -- Я до вашего этажа не касаюсь, хотя вот у вас в

последнее время бесперечь течет живая вода. Она у меня весь потолок

замочила, и клопы от нее заводятся. Но я вашего этажа не касаюсь, а вы

не касайтесь моего.

-- Г-голубчик, -- пророкотал Федор Симеонович, -- Амвросий

Амбруазович! Н-надо же принять во внимание возможные осложнения...

В-ведь никто же не занимается, скажем, д-драконом в здании, х-хотя есть

и огнеупоры, и...

-- У меня не дракон, у меня счастливый человек! Исполин духа!

Как-то странно вы рассуждаете, товарищ Киврин, странные у вас аналогии,

чужие! Модель идеального человека и какой-то внеклассовый огнедышащий

дракон!..

-- Г-голубчик, да дело же не в том, ч-что он внеклассовый, а в том,

ч-что он пожар может устроить...

-- Вот, опять! Идеальный человек может устроить пожар! Не подумали

вы, товарищ Федор Симеонович!

-- Я г-говорю о драконе...

-- А я говорю о вашей неправильной установке! Вы стираете, Федор

Симеонович! Вы всячески замазываете! Мы, конечно, стираем

противоречия... между умственным и физическим... между городом и

деревней... между мужчиной и женщиной, наконец... Но замазывать пропасть

мы вам не позволим, Федор Симеонович!

-- К-какую пропасть? Что за ч-чертовщина, Р-роман, в конце

концов?.. Вы же ему при мне об-объясняли! Я г-говорю, Амвросий

Амб-бруазович, что ваш эксперимент оп-пасен, понимаете?.. Г-город можно

повредить, п-понимаете?