чемодане, она свято хранит свою философию и характер. Принимая или отвергая книгу, читая или не читая ее, мы не можем ее изменить. Мы можем изменить только свое отношение к ней, и больше ничего.
Мое детство прошло в годы войны. В те Дни больше всего меня вдохновляла книга Раймона Радиге "Бал графа Орже". Это - шедевр классической литературы, который поставил своего автора в ряды великих мастеров французской прозы. Художественные Достоинства книги Радиге несомненны, но когда я едва ли мог их оценить. Книга Ритягивала меня необычной судьбой своего автора, который еще юношей, в двадцатилетнем возрасте, ушел из жизни, оставив миру свой шедевр. Тогда казалось, что мне тоже суждено пойти воевать и пасть в бою в ранней молодости, поэтому я легко отождествлял себя с автором книги. Почему-то он стал для меня идеалом, и его литературные достижения служили для меня ориентиром и вехой на пути, по которому мне в этой жизни суждено было пройти. Впоследствии мои литературные вкусы изменились. Вопреки своим ожиданиям, я дожил до конца войны, и тогда очарование романа Радиге для меня немного померкло.
Другой моей любимой книгой было "Собрание сочинений" Акинари Уэда, которое я носил с собой в бомбоубежище во время налетов авиации. Я до сих пор не могу понять, почему мне тогда так сильно нравился Акинари Уэда.
Возможно, в те дни я уже вынашивал в себе свой идеал японской литературы, и поэтому мне казалось близким глубокое уважение Акинари к прошлому и его исключительное мастерство в жанре рассказа, который, в исполнении Акинари, представлялся мне сверкающим самоцветом. Мое уважение к Акинари и Радиге не уменьшилось до настоящего времени, но постепенно эти авторы перестали быть моими постоянными спутниками.
Единственная и неповторимая книга для меня - "Хагакурэ" И есть еще одна книга. Я имею в виду "Хагакурэ" Дзете Ямамото. Я начал читать ее во время войны и с тех пор всегда держу у себя на столе. Если вообще существует книга, к которой я постоянно обращался в течение последних двадцати лет, перечитывая к случаю тот или иной отрывок и всякий раз восхищаясь им, - то это "Хагакурэ". Между тем, подлинный свет "Хагакурэ" засиял во мне лишь после войны, когда популярность книги пошла на убыль, потому что люди больше не считали, что ее должен знать каждый. Видимо, "Хагакурэ" всегда окружают парадоксы. Так, во время войны была подобна источнику света в погожий летнтний день, но только в кромешной тьме слевоенной поры эта книга засияла во всей своей