Ноэль Тиль

Астрологическое творчество

могли увидеть другие. Интересно, что это во многом связано с образом Точка Овна = Нептун/Плутон, ей комфортно со “странными вещами, странными книгами, картинами и музыкой”. У Гэйл был хорошо развитый личный мир, который был тесно связан со сферой искусства соединения Нептун-Венера в Скорпионе.

Мы имеем картину средних точек Асцендент = Солнце/Луна, которая должна обещать сияющую индивидуальность и обилие силы, Гэйл была сияющей и восхитительной, но управитель ее Асцендента был в квадратуре к Сатурну и она принимала антидепрессанты. Как мы должны были вновь открыть эмоциональную уверенность и исследовать взаимоотношения в зрелом возрасте? В конце концов, Юпитер, управитель ее 7-го дома, был в прекрасной астрологической форме. Уход Гэйл от мира взаимоотношений, должно быть, был затянувшейся с давних пор защитной рутиной. Аккумулированный полуквадрат в дирекциях солнечной дуги (вторая юность, второй шанс) ожидался через 3 или 4 года.

Рассматривая прошлое и пробираясь через вереницу трудных ситуаций со взаимоотношениями в возрасте от 20 до 30 лет, мы наконец подошли ко времени дирекционная Венера = Asc56. Когда Венера в дирекциях солнечной дуги переместилась от 8°59' Скорпиона к 15°23' Стрельца (расстояние 36 с половиной градусов), ей было почти 37 лет. В это же время транзитный Сатурн формировал оппозицию к ее соединению Луна-Плутон, а затем к Меркурию. Мощное горячее/мертвое время для взаимоотношений.

При упоминании этого времени Гэйл предалась горьковато-сладким воспоминаниям. Это были яркие, незабываемые, но неудачные и краткосрочные взаимоотношения.

“Почему они не удались, Гэйл?”

“Страх... я боялась. Он был готов, но я боялась.”

“Какова была наихудшая часть этого страха?”

“Я была... как вы говорите... Я была недостойна любви... Кто мог хотеть меня!”

Ясно, что сосредотачивающий вопрос, который мы использовали раньше, раскрыл “неуверенность”, которой являлась Луна в соединении Луна-Плутон. Астролог может сразу же увидеть связь между тем, что Гэйл не чувствовала себя достойной любви, и соперничеством, которое вела с Гэйл мать за внимание отца (мужчины). Гэйл обобщила это подавление своих эмоций, не позволяя себя иметь отношения ни с одним мужчиной, кроме как через эстетический мир фантазий. [В какой-то момент она сказала: “Я воздерживаюсь от того, чтобы рисовать людей”. “Но не в этих личных картинах?”, — спросил я. “Правильно.”]