ПОВСЕДНЕВНАЯ ПРОСВЕТЛЁННОСТЬ

Дэн Миллман

погуляю" - пробормотал я, берясь за ключи от своей машины, в надежде, что она проявит хоть какое-нибудь беспокойство или попросит его уйти. Она ничего не сказала.

Когда я садился в машину, на меня накатился шквал эмоций покинутости, никчемности, ревности и, более всего, жалости к себе. Я чувствовал себя слабым дураком. Почему я не сказал ему сам, что пора уходить? Почему я не схватил её и не воскликнул: «Так нельзя! Это неправильно!»? Но разве кому-нибудь дано контролировать симпатии другого человека?

В этом состоянии уныния – самом близком, из испытанных мною, к самоубийству, я бесцельно гнал машину в ночь, оказавшись, в итоге, в каком-то небольшом лесу. Остановив машину, я уставился из окна на покрытую дождевыми лужами землю. Никакого отражения, только чернота. Я не знал куда идти и что делать.

И тут произошло это.

Боль, и это важно, не ушла. Обстоятельства моего брака и моей жизни остались теми же, однако, изменился я, в своем отношении ко всему. Вдруг, стало не важно, что происходит внутри моего ума и эмоций. Болезненные чувства остались, но не стало «я», страдающего от них. Будто, мои чувства, мысли уже не значили ничего. Они не имели смысла, силы или влияния. Я был свободен — свободен от времени, существуя не в моменте, а как момент. В этом состоянии благодати, этого трансцендентного осознания, простирающегося за пределы моих личных передряг, я подумал о своей жене и ее друге и был ошеломлен сочувствием, испытанным к ним обоим, и ко всем живым существам. Нет, это было больше чем сочувствие; это было чувство сверкающей эмпатии, великолепного единства. Не было меня, отделенного от них или от деревьев, или от звезд.

Я начал смеяться, все громче и громче, как будто вся жизнь была космической шуткой, которая только что дошла до меня. Если бы кто-нибудь увидел меня той ночью, в том леске, он, наверняка, решил бы, что я сошел с ума. Ирония заключалась в том, что впервые в жизни, я чувствовал себя совершенно разумным. Я оглянулся вокруг — ночь, казалось, наполнилась светом и отражала свет внутри меня.

Постепенно свет рассеялся и состояние осознанности прошло, как проходит всё остальное. В последующие месяцы и годы, я не переставал искать этого чувства единства и божественного совершенства. Я страстно желал света, как иной человек желал бы возлюбленной. Я пробовал медитации, визуализации, семинары и самоанализ. У меня были вдохновения, но ничего похожего на то простое озарение в том лесочке.