Песах Амнуэль

Люди Кода

но любившая его беззаветно и вечно.

Будучи планетой, И.Д.К. лишь понимал этих людей, сейчас он ощущал их мысли и мог говорить с ними.

— Вы уже выбрали, где будете жить? — спросил И.Д.К.

Ответ был безмолвным, потому что в древнеегипетском, каким владел бывший сановнник, не существовало нужных слов, а язык Кода еще не стал языком его подсознания. Имхотеп предпочитал жить в дельте Нила, вести хозяйство на своей крокодильей ферме и думать о полях Иалу, на которых он временно существовал по воле самого Озириса.

И.Д.К. выполнил желание старого знакомца, и лишь сделав это, понял, что владеет теперь еще одной способностью. Он подумал еще, что Имхотеп выглядит не таким уж старым и немощным, во всяком случае, не таким, каким представлял его И.Д.К., будучи планетой памятью. Ясно, что воскресший не мог явиться в мир точно в том же состоянии, в каком пребывал в момент смерти — иначе он немедленно умер бы опять. Но каким он являлся в мир? И куда ушел сейчас? В дельту Нила — это ясно, он сам отправил Имхотепа с женой в выбранную ими точку пространства времени. Но где находится дельта Нила — ведь не на Земле же периода фараона Эхнатона! Может быть, на ее аналоге в каком то ином наборе физических измерений? Может быть, эти измерения и вовсе нематериальны, и новая жизнь Имхотепа не будет существенно отличаться от его же смерти?

Размышляя, И.Д.К. продолжал идти вдоль стен, пристально вглядываясь в лица — люди стояли, сидели, лежали, бродили вокруг, это были люди из разных эпох и стран. Молоденькая китаянка оживленно болтала о чем то с сурового вида стариком в епископской мантии. И.Д.К. пригляделся, и мантия, конечно, исчезла, поскольку, как он и думал, была всего лишь мысленной защитой старца от посторонних взглядов. Девушка была обнажена, ее не смущало, что взгляд священника скользит вдоль ее тела, огибая линию бедер, и в человеке, с которым она разговаривала, ее интересовал вовсе не сан, не возраст, не страна, где он жил — ее привлекло нечто, даже для самого епископа скрытое в глубине души, то, чего он сам в себе не разглядел при жизни. Сейчас он был раскрыт, и все были здесь раскрыты.

Недалеко от себя И.Д.К. увидел Дину — она, как и он, бродила, будто бесцельно, от одной группы людей к другой, слушала, смотрела, искала, находила, вмешивалась.

— Илюша! — воскликнула Дина. — Как все сложно! Я так погрузилась, что даже тебя перестала слышать.

— Иди сюда, Диночка, — прошептал И.Д.К., — родная моя, мы уже целую вечность не были вдвоем, только мы — и небо, и земля, и трава…

* * *

— Папа, — сказал Хаим, — ты не умеешь играть в эти игры.

— Конечно, — сразу согласился Мессия, — таких в моем детстве не было, сам понимаешь.

— Тогда слушай меня. Или Андрея. Только по очереди, потому что мы играем друг против друга.

Мальчики стояли на вершине высокой горы, накрытой черным небом с редкими пятнышками галактик. Хаим обнаружил почти невидимую (ни одной звезды поблизости!) планету случайно, когда, играя в самим же придуманную игру, перескакивал из одного измерения в другое, будто через поля шахматной доски. Передвигаться в нематериальных сфирот оказалось легче, и, конечно, быстрее, чем в измерениях, подобных пространству или времени. Хаим играл сначала сам с собой, а потом с Андреем, который и для себя нашел подобный же способ времяпрепровождения, оставшись однажды на Саграбале без присмотра матери и заглянув в запретные для него (уж Людмила была мастерицей по части запретов для собственного сына!) измерения.

Оба мальчика не задавали себе вопросов, на которые интуитивно знали ответы. Например: как могли они играть друг с другом, если четырехмерное тело Андрея продолжало оставаться на Саграбале, и мать даже не догадывалась об отсутствии сына. Законы многомерной Вселенной интересовали взрослых, а дети этими законами пользовались.

— Мы играем в историю, — заявил Андрей. — Здесь планета Хаима, мы ее специально выбрали, чтобы ничто не мешало. И нам нужна еще одна такая же, чтобы у меня не было форы вначале.

— Да, — подтвердил Хаим. — Папа, нам нужна еще одна такая же планета.

— В Иерусалиме, — сказал Мессия, — ты играл в гули и в «черное белое». Ты хоть знаешь, что такое история, чтобы играть в нее?

— Папа, — терпеливо сказал Хаим, — найди нам планету для игры, а остальное поймешь сам.

— Я знаю такую планету, — сказал Мессия, — совершенно такую же… Но в первой координате времени придется передвинуться назад на семьсот миллионов лет. Планета давно погибла.