Говард Лавкрафт

Случай Чарльза Декстера Варда

в самой середине дома и классическими порталами. На восточной

стороне улицы они стояли на высоких фундаментах, к входной двери вели два

марша каменных ступеней, и маленький Вард мог представить себе, как

выглядели эти дома, когда улица была еще совсем молодой, - он словно видел

красные каблуки и пудреные парики людей, идущих по каменной мостовой, сейчас

почти совсем стертой.

К западу вниз от этой улицы почти такой же отвесный склон, как и

наверх, вел к старой Таун-Стрит, которую основатели города заложили вдоль

берега реки в 1636 году. Здесь склон прорезали бесчисленные тропинки, вдоль

которых скучились полуразвалившиеся ветхие домишки, построенные в

незапамятные времена; как ни очарован был ими Чарльз, он далеко не сразу

осмелился спуститься в этот отвесный древний лабиринт, боясь, что они

окажутся сонными видениями, либо вратами в неведомый ужас. Он счел гораздо

менее рискованным продолжать свою прогулку вдоль Бенефит-Стрит, где за

железной оградой прятался двор церкви Святого Иоанна, где в 1761 году

находилось Управление Колониями, - и полуразвалившийся постоялый двор

"Золотой мяч", где когда-то останавливался Вашингтон. Стоя на Митинг-Стрит -

бывшей Гаол Лайн, потом Кинг-Стрит - он смотрел вверх на восток и видел

построенную для облегчения подъема, изгибающуюся пологой аркой лестницу, в

которую переходило шоссе; внизу, на западе, он различал старое кирпичное

здание школы, напротив которого, через дорогу, еще до революции висела

старинная вывеска с изображением головы Шекспира на доме, где печаталась

"Провиденс Газетт" и "Кантри Джорнал". Потом шла изысканная Первая

Баптистская церковь постройки 1775 года, особую красоту которой придавали

несравненная колокольня, созданная Гиббсом, георгианские кровли и купола.

Отсюда к югу состояние улиц заметно улучшалось, появлялись группы небольших

особнячков; но все еще много было давным-давно протоптанных тропинок,

которые вели по крутому склону вниз на запад; здесь тесно скученные дома с

архаическими остроконечными крышами казались привидениями. Остовы их

находились на разных стадиях живописного пестрого распада. Эти дома стояли

там, где извилистая набережная старый порт, казалось, еще помнят славную

эпоху колонизации, - порок, богатство и нищету; где были полусгнившие верфи,

мутноглазые старинные корабельные фонари, и улочки, носящие

многозначительные названия Добыча, Слиток, Золотой переулок, Серебряный

тупик. Монетный проезд. Дублон, Соверен, Гульден, Доллар, Грош и Цент.

Когда Вард стал немного старше и уже отваживался на более рискованные

приключения, он иногда спускался в этот водоворот покосившихся и готовых

рухнуть домишек, сломанных шпангоутов, угрожающе скрипящих ступеней,

шатающихся перил, сверкающих чернотой лиц и неведомых запахов; он проходил

от Саут Мейн до Саут Вотер, забредая в доки, где, вплотную соприкасаясь

бортами, еще стояли старые пароходы, и возвращался северной дорогой вдоль

берега, мимо построенных в 1816 году складов с крутыми крышами, и сквера у

Большого Моста, на старых пролетах которого возвышается все еще крепкое

здание городского рынка. В этом сквере он останавливался, впивая в себя

опьяняющую красоту старого города, возвышающегося на востоке в смутной дымке

тумана, прорезываемого шпилями колониальных времен и увенчанного массивным

куполом новой церкви Крисчен Сайенс, как Лондон увенчан куполом храма

Святого Павла. Больше всего ему нравилось приходить сюда перед закатом,

когда косые лучи солнца падают на здание городского рынка, на ветхие кровли

на холме и стройные колокольни, окрашивая их золотом, придавая волшебную

таинственность сонным верфям, где раньше бросали якорь купеческие корабли,

приходившие в Провиденс со всего света. После долгого созерцания он ощущал,

как кружится голова от щемящего чувства любви к этому прекрасному виду.

Тогда он поднимался по склону, возвращаясь домой уже в сумерках, мимо старой

белой церкви, по узким крутым улочкам, где начинал просачиваться желтый свет

сквозь маленькие окошки и двери прихожих, расположенные высоко, над двумя

маршами каменных ступеней с перилами кованого чугуна.

Позже Вард нередко проявлял любовь к резким контрастам во время своих